Путь впереди лежал не близкий. Шагать и шагать. Часа два, не меньше. Джонсон кивнул и сдвинулся с места. Как раз освежится. Хоть немного успеет протрезветь. И Жанна будет меньше ворчать. Хотя все равно будет…
Он шел без опаски — район вполне благополучный. Гораздо богаче того, где он обитал. Мостовая шире, снег почти полностью убран. Фонари, опять же горят. Фонарщики… пардон, линейные механики — бдят. Дома все чистенькие, красивые. Даже небо тут казалось не таким серым. Будто другой мир внутри самого мира.
Впрочем, возможно дело в алкоголе, плещущемся внутри. Многие вопросы в состоянии опьянения кажутся проще. Девушки красивее, а трава зеленее. Даже такая дыра, как Стим-сити, покажется раем. Смотря с какого ракурса и в каком состоянии смотреть.
Совершенно неожиданно улица вывела Джонсона к реке.
Гана в непосредственной близости от устья разлилась на всю ширь. Противоположный берег можно было уловить только в виде череды огоньков на горизонте. У самого берега виднелась кромка льда, но обрывалась она быстро. Даже отсюда слышался шум водной стихии, бьющейся о плиты выпирающего волнореза.
Даг покрутил головой. Сориентироваться было просто — чуть левее монументальной гирляндой сверкал мост. Его бы только слепой не заметил. Высокий, с гигантскими пролетами, он будто продолжал природную скалу на берегу. Уходил в даль, куда-то во тьму, мерцая строгой периодичностью фонарных столбов. Смотрелся он, как путь в никуда. В подземное царство или альтернативную реальность. Если забыть о том, что Джонсон и так был в одной из них.
Дознаватель прошел вдоль воды до моста. Здесь само-собой нашлась лестница, чередой пролетов уходящая к проезжей части. Пока добрался до верха, запыхался. Зато согрелся.
Вид с высоты впечатлял, но уже по другой причине.
Город смотрелся глыбой тьмы, только чуть-чуть разбавленной редкими фонарями. Огня было так мало по сравнению с мрачной темнотой… Изредка новые огоньки загорались. А старые исчезали. Вот, кто-то затушил осветитель. Или закрыл окно. Или кончилось топливо. Минус один. А вот, другой раздул огонь. Подбросил «дров». Родился светлячок.
«Прекрасная аллегория человеческой жизни, — усмехнувшись, решил Даг, — Из тьмы мы приходим, и во тьме сгинем, когда срок выйдет!»
Философское настроение не помешало дознавателю уверенно форсировать водную преграду. Одолев половину моста, он остановился передохнуть. Свесив голову через высоченные перила, попробовал рассмотреть внизу воду.
Ничего. Только тьма. И ледяной ветер. Набрав слюны, плюнул вниз. Подождал, но ответа не последовало.
Сунув руки в карманы, побрел дальше.
Машин в этот час почти не было. Только грузовозы, никогда не прекращающие движения. Откуда они едут и куда? Почему именно сейчас? Опять в голове Дага крутились сотни вопросов. Ответ на которые он не знал, да и не думал искать. Просто… ответ ведь все равно есть, даже если он о нем и не подозревает.
Одиночество и алкоголь, взрывоопасная смесь. Всегда располагает к рассуждениям над вопросами, старыми, как мир. Жизнь и смерть. Смысл и хаос. Свобода и обязательства. Иногда все кажется настолько понятным, что и спрашивать нет резона. Пока не протрезвеешь.
Мост наконец-то кончился. Джонсон преодолел пешеходную лестницу, как две капли воды похожую на оставшуюся на той стороне. Вплоть до разбитых бутылок и мусора.
Кто тут, интересно, пьет? В такой мороз? Это вообще возможно, существовать на улице зимой?
Ответ на этот вопрос, как ни странно, нашелся почти сразу.
Под мостом Даг заметил отблески пламени. Спустился чуть вниз, заглянул ради интереса. Да тут целое стойбище!
Горели костры. Некоторые прямо на земле, другие — в импровизированных «каминах» из природных камней. Вокруг нестройными рядами ютились бездомные. Кто на чем — на земле, картоне, деревяшках. Как они умудрялись не замерзнуть — Даг и подумать не смел.
Максимально странное сборище. Почти потустороннее. Точно, другой мир. Только когда говорят «другой мир» обычно представляют нечто возвышенное. А он вот такой. Грязный, холодный, вонючий и неприглядный.
Минут пять Джонсон смотрел на печальное сборище. Ничего там особенно не происходило. Люди особо не двигались, стараясь сохранить тепло. Порой едва слышно переговаривались. Кто-то подбрасывал в огонь топливо. Кто-то, сплюнув, прикладывался к бутылке. Из груды тряпок послышался хохот, от которого Дага передернуло.
Втянув подмерзшие сопли, дознаватель отступил.