Это не тот ли сторож? Все же выходит именно курить? Интересно.
Ладно, потом. Все потом. Опросить его в любом случае нужно. Но не сейчас, не впопыхах. Четко, обстоятельно. Когда торопиться будет некуда.
Мужик потоптался, смоля сигарету. Рядом горел уличный фонарь, поднимающийся дым был хорошо заметен. Хитрые глазки так и бегали, так и стреляли по сторонам. Увидел автомобиль жандармов. Как будто вздрогнул. Неуверенно махнул рукой. И как-то сразу заторопился, засуетился. Огонек потух, окурок улетел в урну. Человек нырнул в дверной проем. Как и не было никого.
Джонсон посмотрел на хронометр — десять минут. Из дома — ничего. Вообще никаких признаков, что там кто-то есть. И не просто есть, а проводится полицейская операция. Задержание опасных преступников.
Ладно, ждем дальше.
Джонсона так и подмывало пойти к дому. Хоть заглянуть в щелочку. Посмотреть, что там. Вдруг уже все кончено? «Сектанты» задержаны, связаны, опасности никакой нет. А он тут рассиживает.
Пятнадцать минут. Руки на руле начали подрагивать от волнения. Даг достал пулевик, лишний раз проверил заряды.
Спокойно! Ждать, так ждать.
На двадцатой минуте он не выдержал. Выбрался из автомобиля. Скрюченная фигура замерла возле водительской дверцы. Пулевик торчал через приоткрытое окно. Словно ждал, что какой-то злыдень выпрыгнет из двери. И придется в него палить.
Все еще ничего! Ни звука, ни шороха. Двадцать пять минут! Сколько можно там возиться? Про длительность ожидания они не договаривались, но Джонсону казалось, что за прошедшее время можно было обойти весь дом вдоль и поперек. Причем раза три.
Хоть бы знак какой-то подали! Что все хорошо и можно не переживать. А то «жди!» и все тут. А если их там самих уже того… перехреначили? И как раз сейчас разделывают на мелкие кусочки.
Джонсон твердо решил, что тридцать минут — край. Больше он ждать не намерен. Что бы там о себе не возомнили эти «коммандос», но он войдет внутрь. И будь что будет.
Когда секундная стрелка отсчитывала последние мгновения получаса, Джонсон уже был уверен, что вся тройка — Николай, Сэм, Такер — мертвы. Другого объяснения столь долгой задержки не было. Интуиция кричала о том же. Живот крутило от страха. Очень хотелось сесть за руль и уехать восвояси. Но совесть не позволяла.
Он медленно отошел от машины, не сводя взгляда с темного дома. Дверца автомобиля захлопнулась с неестественно громким щелчком. Даг вздрогнул. Навел пулевик на дверной проем. Осторожно шагая, добрался до крыльца. Ни звука. Скрип шагов да судорожное дыхание — единственное, что хоть сколько то нарушает тишину.
Три ступеньки вверх. Рука тянется к двери. В это время створка, чуть слышно щелкнув, начинает отворяться. Сердце упало в пятки. Пулевик ерзал, уставившись во тьму прохода. Палец на курке дрожал, как осиновый лист.
— Ты чего тут? — Николай вышел, отстранив Джонсона в сторону, — Сказано же было — жди в машине! Пострелять не терпится что ли?
Даг подавился ответом, слов не нашлось. Так и стоял, глотая воздух, как рыба на берегу.
— Пошли покурим, — жандарм махнул рукой, — И это… пулевик-то спрячь, что ли. Пальнешь ненароком.
Они спустились к машине. Николай задымил, Джонсон просто стоял рядом, наблюдая за товарищем. Вскоре в ним присоединились оставшиеся жандармы. Усталые, злые. Но, как минимум, живые и здоровые.
— Ну, что там? — сдерживая нетерпение спросил Даг.
— Ничего, — Сэм говорил тихо, неохотно, — Все проверили, до последнего закоулка. Ни единой души. Ни живой, ни мертвой.
Сразу как-то легче стало дышать. Значит, жертв нет. Мы успели, а «они» нет. Но тогда… что же? Совсем ничего?
— Значит… пустышка? — дознаватель очень боялся услышать утвердительный ответ.
— Так, да не совсем, — хмыкнул Николай, сплевывая, — Говорят тебе — душ нет. Людей, то бишь. Зато рисуночки имеются. Всякие «мистические». Но это уж по твоей части. Мы тут люди маленькие, институтов не заканчивали…
— Ну, я пошел? Можно проводить осмотр? — Джонсон аж руки потер в предвкушении.
— Валяй… Мы тут пока покурим.
Даг взлетел по ступенькам, сунулся к двери. На ходу запалил ручной осветитель. Коридор, погруженный во тьму. Из него можно попасть в пять комнат. Дознаватель прислушался к внутренним ощущениям — и шагнул в дальнюю.
Не ошибся.
Вообще, это странная вещь, на которую Джонсон уже перестал обращать внимание. Откуда-то у него появилось новое «чувство». Он будто знал, что здесь что-то есть. Вот именно здесь. И именно что-то. Не столы и стулья, а вот это вот, «мистическое».