— Пропал что ли?
— Может пропал, может ушел.
— И свое добро оставил?
— Ну да, вряд ли… Может сдох. Кто знает?
Да уж, весьма информативно. Джонсон задал еще несколько вопросов, стараясь вызнать хоть что-то о пропавшем Демидове. Капуша отвечал охотно, но все сводил к своим залихватским шуточкам. В остатке же вышло, что никто толком о Вильсоне ничего и не знал. Не удивительно: здесь вообще не слишком интересовались другими. Если только кто-то сам не являлся большим любителем потрепаться о прошлом.
Вроде как всплыло, что до превращения в бродягу Демидов работал по научной части. То ли подмастерье чей-то, то ли даже и ученый. Историк, вроде как. Что потом с ним случилось, как оказался за бортом жизни — неизвестно.Честный, справедливый мужик. Немного надломленный что ли. Побитый жизнью. Но тут через одного так, обычная история.
Больше ничего отрыть не удалось. Джонсон был доволен и этим. Махнув рукой на еду и выпивку, на тепло костра и компанию «друзей», он пополз в конуру Вильсона. Забрался с головой, укутался в тряпки. Палец не без труда расковырял картонную стену, сквозь импровизированное «окно» внутрь повалил холодный воздух. И свет. Совсем немного, но достаточно, чтобы читать.
Даг раскрыл засаленную книжку. Аккуратно перелистнул страницу с «пентаграммой». И углубился в чтение.
Книга представляла собой собрание мыслей и знаний автора. Значительная часть документа являлась «дневником», где Демидов в общих чертах описывал быт и те уроки, что он из него извлекал. Любое событие автор рассматривал с философских позиций. Часто поминал неких Олесю и Софьюшку. Без контекста Даг не смог определить, кто эти дамы. Возможно, жена и дочь?
Остальную же часть книги занимала настоящая научная работа. Посвященная истории «первого чернокнижника» и его последователей, вплоть до наших дней. По понятным причинам, эта информация интересовала Джонсона в первую очередь. Он так увлекся чтением, что не остановился даже когда на улицеокончательно стемнело. Успокоился, только прочитав все, до последней страницы.
История в книге начиналась с середины. Даг чуть не откусил себе руку от досады, поскольку самолично сжег первые страницы рукописи. Хоть автор и утверждал что «все написанное выше при должном рвении легко найти в открытых источниках», легче от этого не становилось. Джонсон вот потратил почти месяц на поиск в «открытых» источниках. Но то ли источники не те, то ли ему не хватило «рвения». Во всяком случае результаты дознавателя оставляли желать лучшего. Здесь же имелась выжимка, фактическое изложение необходимых данных.
Если бы только Даг не отправил все изыскания в огонь!
«Сначала читай, потом сжигай!» — бранился Джонсон. Теплее от этого не становилось.
Он постарался выбросить лишние мысли из головы, целиком погрузившись в чтение.
***
…как мы видим из всего вышеизложенного, существование Кроноса — или же на островной манер Хроноса — можно считать установленным научным фактом. Какие бы зверства не приписывали этому субъекту, мнимые или действительные, он жил и действовал, как реальная историческая фигура.
А вот сказать то же самое о его смерти, к удивлению, невозможно. В исторических хрониках разных авторов приводится множество противоречивых свидетельств о кончине «первого чернокнижника». В одной из версий его вывезли далеко в океан и утопили, в другой — сожгли, в третьей — забили камнями. Стоит отметить, что ни в одном варианте Кронос не умер своей смертью, от старости, что довольно показательно.
К сожалению, все имеющиеся описания настолько противоречат друг другу, что появляются огромные сомнения в достоверности хотя бы одного из них. Во-первых, сильно разнятся даты предполагаемой кончины — причем весьма существенно, с разницей до ста лет. Во-вторых способы «упокоения» чернокнижника. Ну и, наконец, третий момент. Ни один из авторов исторических трудов не является прямым свидетелем упоминаемых событий. Все это изложено хорошо если через десятые руки. А то и вовсе является досужими домыслами рассказчиков, падких до славы «истинных» знатоков истории.
Нам же достаточно утвердиться в том факте, что Кронос жил, Кронос совершал чудовищные зверства. Кронос оставил после себя жуткое наследие. И, несмотря на все это, очевидно, что Кронос являлся своеобразным исследователем, первооткрывателем, первопроходцем в области знаний, по наше время являющуюся неизведанной, а по большей части даже запретной.