В общем, все разрешилось к общему удовлетворению. Растроганный и польщенный Василий Петрович, слегка пожурил племянника, но все же написал ему записку в гимназию; а для верности попросил швейцара отправить мальчика в его альма матер на извозчике. А потом – предложил своим гостям устраиваться поудобнее и изготовился к интересной беседе.
Василий Петрович сразу же засыпал отца Вани расспросами о жизни в Русской Америке и об ее обитателях. Олег Иванович достаточно быстро сообразил, что его собеседник – классический русский интеллигент, университетский либерал и идеалист, проникнутый духом Некрасова, Щедрина и народовольцев. То есть – человек весьма образованный, но увы, не вполне ясно представляющий предмет беседы. При любой возможности дядя Николки переводил разговор на политическое устройство Российской империи.
К сожалению, его визави, в свою очередь, не мог похвастаться особыми познаниями в этом вопросе. А потому – Олег Иванович возвращал беседу в русло к американской жизни, о которой и сам имел представление по книгам Марка Твена и ОЄГенри.
Но увы, как ни старался отец Вани свести разговор к описанию природы Аляски и Канады – успеха он не имел. Дядя Николеньки интересовался подобными темами скорее, из вежливости. Но, стоило заговорить об общественном устройстве и местных нравах –Василий Петрович немедленно оживлялся. Любой рассказ собеседника он сводил к тому, как дурно все в государстве Российском.
Увлекшись беседой, Василий Петрович и Олег Иванович позабыли о Ване. Поначалу, мальчик бродил по библиотеке – благо, в этот час посетителей, кроме них троих, не было. Дубовые шкафы до потолка, величественные ряды корешков книг, заполнявших библиотечные шкафы, внушали, благоговейный трепет подростку, выросшему в эпоху Интернета. Но – шеренги научных трудов быстро наскучили мальчику. Полистав подшивку газеты с полузнакомым названием "Московские ведомости", Ваня переключился на роскошное двухтомное издание "Жизни животных" Брэма. Вдоволь налюбовавшись иллюстрациями, проложенными тончайшей, прозрачной папиросной бумагой, мальчик решил принять участие в беседе взрослых. Но, увлекшись , Ваня начисто забыл, в каком времени он находится и с кем, собственно, идет разговор! Стоило Василию Петровичу заговорить об идеях князя Кропоткина, как мальчик немедленно припомнил батьку Махно и анархический разгул революции. А когда озадаченный учитель словесности заговорил о народовольцах, лучших сынах и дочерях России, жертвующих жизнью в актах террора, Ваня в ответ прошелся по боевикам ИРА и чеченским шахидкам, – но поперхнулся и замолчал , получив под столом чувствительный тычок ногой.
С огромным трудом Олегу Ивановичу удалось замять опасную тему. Пришлось даже сослаться на то, что в Америке сын начитался бульварной приключенческой литературы в стиле Ната Пинкертона. Объяснение вызвало недоумение – оказалось, Василий Петрович не слыхал о знаменитом герое детективных романов! С опозданием Олег Иванович сообразил, что, хоть прототип знаменитого героя детективов, сыщик и разведчик шотландского происхождения А?лан Пинкертон уже успел к 1886 году умереть, но вот книги с созданным по мотивам его похождений персонажем – Натом Пинкертоном – увидят свет лишь в самом начале 20-го века.
Тем не менее, Василий Петрович был заинтригован резкими, независимыми высказываниями мальчика. Он даже посетовал, что его племянник интересуется лишь беллетристикой да романами господина Жюля Верна – а заодно сравнил Ваню со своими квартирантами-студентами, которые "все поголовно бредят политикой", Воспользовавшись случаем, Олег Иванович перевел разговор в область практическую и принялся расспрашивать Василия Петровича о том, как обстоят дела с наймом жилья в Москве. Интерес свой он объяснил тем, что они живут пока в гостинице при Николаевском вокзале; в Москве находятся считанные дни и еще не определились, как быть дальше.
Василий Петрович, очарованный столь занимательным собеседником, немедленно предложил свои услуги; у него как раз освободилась премилая квартирка в бельэтаже, и он будет счастлив сдать ее таким интересным людям. Олег Иванович рассыпался в благодарностях , пообещав воспользоваться столь своевременным предложением.
В ответ Василий Петрович поинтересовался – чем, собственно, собираются заниматься гости из Америки в Москве7 Олег Иванович было, замешкался с ответом – но тут на глаза ему попался оставленный кем-то из посетителей библиотеки журнал. На обложке красовался дагерРотип, изображающий гонки велосипедистов на Московском ипподроме в апреле сего, 1886-го года. И Олег Иванович с облегчением заявил, что приехал в Москву как представитель канадско-американской фирмы, производящей велосипеды, а так же снаряжение для путешественников. Василий Петрович тут же припомнил, как в прошлом году посетил с семьей празднества, устроенные московским клубом велосипедистов, – и долго рассказывал об этих удивительных машинах и об энтузиастах нового вида транспорта . Впрочем, и здесь он не преминул, посетовать на то, что в России все новинки внедряются с ужасающим скрипом, оставаясь игрушкой для богатых; в то время как в просвещенной Европе велосипед давно уже стал общедоступным…. Олег Иванович хотел было поддакнуть, припомнив знаменитое произведение Джерома – но вовремя сообразил, что оно в 1886 году, пожалуй, еще и не написано.