- Что такое Россия – я знаю. Что такое Украина – нет.
И украинца мощным пинком присоединили к уже арестованным русским и нерусским.
Инородец, включая того, чьи предки веками жили на этой земле, стал теперь «воплощением зла», причиной бедствий, подстрекателем. Не было существенной разницы, кто этот «не финн» по национальности – русский, украинец, еврей или поляк, он все равно выступал под обобщающим и уничижительным прозвищем «рюсся».
Затем вывели портного Абрама Вайнера – назойливо предлагавшему офицеру деньги за своё освобождение, но за это - лишь схлопотавшему прикладом под дых от одного из егерей.
Затем, к ним присоединился пономарь выборгской римско-католической церкви[7] и зять приходского священника Станислав Закревский - который, правда, когда-то был офицером Российской армии.
Фриц Адольф Тикленек - производитель пианино из Лифляндии, до этого отсидевший неделю в тюрьме у большевиков и буквально накануне оттуда освобождённый.
Сюда же привели и двух единственных в Выборге итальянцев - Джузеппе Кордани и Джованни Масога.
Были ещё два брата-эстонца с труднопроизносимой для Мишки фамилией и бывшие чиновники Арнольд Альбрехт и Александр Гобель.
И только затем пошли «чистокровные» русские, первым из которых был двадцатилетний Иван Холм, учащийся Петербургской духовной семинарии.
Задерживали целыми семьями, вне зависимости от социального положения.
Купец Глеб Наумов и рабочий-стеклорез Зиновий Богданов с жёнами и сыновьями… Четверо учащихся выборгской русской реальной школы: Эдвард Кривицкий, Павел Ряшев, Павел Горностаев и Николай Страшников с отцами-разночинцами.
Если родственники просили за задержанных, то они оказывались в том же положении.
Рабочий-железнодорожник Андрей Николаев… У него жена – финка и уже двое малолетних детей, но это не помогло - а наоборот усугубило: грязно обозвав, егеря её самым грубым образом впихнули в общую толпу задержанных.
Пару юношей в студенческой форме – братьев-близнецов Григория, Андрея и Петра Михайловых. Их мать в слезах шла за ними, крестилась, божилась что они не участвовали в Красной гвардии… Тогда её прикладами впихнули в общую толпу.
Вскоре в толпе оказались Мишкины сверстники, почему-то оказавшиеся без родителей - двенадцатилетний Сергей Леонтьев, тринадцатилетний Александр Чубиков и четырнадцатилетний Николай Гаврилов, сын рабочего.
За бывшими офицерами Русской императорской армии буквально охотились!
Поручик Евгений Некрашин – последний кто добивался благосклонности у его сестры, капитаны Климов и Михеев, подполковник Высоких. Все трое были «в цивильном», поэтому их сразу не убили.
А вот других…
Мужчину в военной фуражке, сразу же по приказу офицера солдаты завели во двор… Раздалось три выстрела и палачи смеясь вернулись.
Та же участь ожидала сыновей полковника Булацеля – пятнадцатилетнего Николая и тринадцатилетнего Вольдемара, задержанных в черных куртках с позолоченными пуговицами. Горячие отважные сердца, они собирались бежать на Дон, к Каледину…
Но были расстреляны в подворотне.
Владимира Петрова – седого старика в полной военной форме русского полковника (видимо так же как мишкин отец поджидающего «освободителей») пристрелил из пистолета лично офицер командующий этим отрядов финской армии. Его внучка – одногодка мишкиной сестры, плакала, умоляла, вешалась на шею, пыталась поцеловать…
Но тот сделал это.
И затем приказал своим подчинённым присоединить девушку к остальным задержанным, что те и с удовольствием проделали.
Этот же офицер убил и инженера Александра Колпинского, который был ярым противником большевизма и за это практически всю зиму провёл тюрьме. Перед приходом белофиннов, он был выборгскими красногвардейцами освобожден, попав из «огня в полымя». Видя какой беспредел творится, он сказал:
- Мы все время желали вам успеха в борьбе, а вы оказывается убиваете невинных людей.
За что был немедленно застрелен.
Незнакомого пожилого мужчину с длинной бородой и в русской рубахе с красивым орнаментом из вышивки спереди и в широких сине зеленых брюках и сапогах - долго и остервенело избивали, пока у него не образовалось красное от крови пятно на груди и затем прикололи лежащего штыком.