- В Москве, где офицеров было не меньше и, даже такой известный генерал – как Брусилов, в декабре шли довольно упорные и кровопролитные бои… Кто сражался против красных на баррикадах? Жалкая кучка юнкеров, ещё не ставших офицерами… Остальные, трусливо поджали хвост и ждали, чем всё это закончится… Когда придёт кто-то и даст им «свободу», чтоб они могли и дальше болтать про патриотизм.
Уронив голову на подставленные ладони:
- Точно такая же история произошла буквально только-то в Выборге. Хотя накануне все привлечённые мной в организацию офицеры горячо клялись, в означенный час в Офицерский клуб не явился… Никто!
- Выборгскому шюцкору всё же удалось захватить те орудия, но никто из финнов не мог стрелять их них. Я сделал всё, что смог, но в результате этого предательства, наступающие финские егеря понесли очень тяжёлые по их понятиям потери – пятьдесят человек только убитыми. Когда командир первого егерского полка подполковник Эрик Ернстрем узнал кому он этим потерям обязан, он пришёл в бешенство и приказал не щадить русских офицеров. Меня самого, без всякого разбирательства чуть не постигла та же участь, если бы не бывший при финнах немецкий офицер, которому я смог объяснить случившееся и доказать свою невиновность.
Миша, после недолгого молчания:
- Убивали не только русских офицеров… Мы например, с твоей мамой и сестрой – никак не похожи на них.
Тот, горестно вздохнув и беспомощно разведя руками:
- Инициатива снизу! Когда приказ подполковника дошёл до нижестоящих чинов, его поняли как приказ убивать всех русских подряд и охотно стали его выполнять. Такое на войне очень часто случается, брат. Наши казаки в Галиции были ничем не лучше этих финских егерей, когда выполняли приказ Великого князя Николая Николаевича-Младшего об выселение евреев за «Черту оседлости».
Когда поднялись наверх и уселись за наскоро накрытый очень бедный стол, состоящий из недоеденного утром завтрака, Александр - оказавшийся теперь главой семьи, стал строить планы на будущее:
- Отец, да упокой Господь его душу, сказал: «У нас нет больше России». Но у нас – у фон Бистромов, кроме фамильной чести есть «Vaterland». Когда здесь всё успокоится, похороним отца, попробуем продать дом и навсегда уедем в Германию… Мне обещали помочь.
Затем, угрожающе куда-то вдаль сквозь стену смотря:
- И когда-нибудь мы вернёмся и рассчитаемся за предательство!
Как понял Миша, он считал виновными во всём произошедшем не финнов, а тех русских – которые не пришли на помощь белым финнам, в их войне против красных финнов.
Но возражать не стал, ибо в политике мало что соображал. Можно даже сказать – не соображал совсем.
Уже был довольно поздний вечер, поэтому поужинав недоеденным утром завтраком, они разошлись по своим комнатам и улеглись спать…
***
Но не нами было сказано: хочешь рассмешить Бога – расскажи про свои планы!
Не успел Миша заснуть, как снизу послышались сильные стуки в дверь и дикие крики:
- Avaa tai murrataan ovi (откройте, иначе выломаем дверь)!
Если бы Александр подождал Мишу, то может быть всё и обошлось… Но он схватил свои бумаги и пошёл открывать сам и, это было его последней ошибкой в этой жизни. Мало того, он не захватил бывший при нём «Браунинг», что сделало конец его жизни таким бесславным и мучительным…
Ворвавшиеся в их дом финны не были егерями – это были партизаны из полка Каяни[12], производящие как бы сейчас сказали – «жёсткую зачистку» городских кварталов. Ну и заодно искавшие чем поживиться, ибо война и грабёж – явления сопутствующие.
Их было шесть человек во главе с весьма импозантно выглядевшем типом в немецкой «рогатой» каске, очках и сером цивильном костюме с партизанской лентой через плечо. В руках он держал гранату с деревянной ручкой и громким голосом отдавал команды. Войдя в дом, партизаны бывшие уже изрядно «под хмельком» - разговаривали между собой и смеялись, показывали друг другу на висящие на стенах картины, предметы меблировки и кривлялись перед зеркалами.
Сперва внимательно разглядев его сапоги и проигнорировав предъявленные документы, импозантный мужчина с гранатой спросил Александра:
- Kuka sinä olet (ты кто такой)? Рюсся?
Не получив ответа, задал уже знакомый до боли вопрос: