Даже было докучавшие сперва комары да мошки, от укусов которых тело - так зудело, что он расчёсывал его в кровь, он него отстали.
Единственное, что изрядно напрягало – информативный как бы сказали сейчас и коммуникационный голод.
Борясь с первым, н подбирал и даже воровал газеты - из которых как-то раз узнал об смерти большевицкого вождя Владимира Ленина…
Со вторым – разговаривая с птицами:
Застрекочет сорока – и он стрекочет.
Закаркает ворона – и он каркает.
Кукушка года кому-то отсчитывает - и он кукует, изо всех старается
Закукарекает поутру крестьянский петух на финской ферме – и, Мишка тут как тут - кукарекает… Да так, что куры потом до обеда успокоиться не могут – всё кудахчут, да кудахчут.
***
К середине лета Мишка добрался до самого Гельсингфорса, который финны зачем-то переименовали в Хельсинки. Здесь кроме всех прочих, очень удачной была «охота» на влюблённую парочку решившую устроить пикничок на одной из лужаек, но после нескольких метких выстрелов - с воплями бежавшую в чём мать родила, оставив Мише носильные вещи и, полную корзину снеди. В которой среди жаренных куриных окорочков и всего такого прочего, к его поросячьей радости - оказалась и бутылка хорошего вина.
Мда…
От вина у Мишки так разболелась голова, такие были мучительные боли – не проходившие как бы не три дня… Что придя в себя, он с омерзением закинув бутылку с остатками этой гадости подальше в кусты и, дал себе зарок - никогда больше не употреблять спиртного.
Здесь же рядом с Хельсинки, Миша первый раз убил человека… Точнее - сразу двух.
Было это так.
Как-то раз он обнаружил зажиточный хутор с молочной фермой и наблюдал за ним почти двое суток - расположившись в кустах за небольшой речкой, буквально в двух шагах. Туда никто не ходил, единственное – младший сын хозяина, изредка посиживал напротив с удочкой - ловя на удивление крупных карасей.
Сперва в его сторону гафкали собаки, но он в ответ каркал вороной и простодушные финские селюки думали, что глупые псины - так нервно реагируют на глупую птицу и, бывало охаживали их палками.
И собаки угомонились и, даже иногда подбежав к речке - виляли хвостов, за что незаметно получали по небольшому куску уже начинавшего протухать копчённого кабаньего мяса.
На ферме имелось стадо коров голов в пятьдесят, из молока которых изготавливали кисло-молочные продукты и реализовывали в столице - куда каждое утро отправлялся крытый фургон с единственным возницею.
В первый раз, он устроив засаду и подкравшись сзади - просто-напросто разрезал финкой сзади фургона полотно и стащил головку сыра, оказавшимся просто божественно вкусным… Миша конкретно «запал» на сыр с этого хутора, но в следующий раз на фургоне оказался бдительно следящий за поклажей сопровождающий и Мише волей-неволей пришлось изменить тактику.
Дождавшись рано утром – ещё едва забрезжило, фургона везущего молочные продукты на рынок в Выборге, он сперва выстрелил вознице в висок с расстояния в несколько шагов… Затем быстро перезарядив – сопровождающему в повёрнутое в его сторону лицо.
Оба с криками слетели со своих мест на землю, фургон остановился и Миша сунулся было внутрь за законной добычей… Но тут сопровождающий – хорошо одетый и довольно почтенного возраста селянин (уж не сам ли хозяин фермы?) принялся было геройствовать, достав из-за пояса древнего вида обрез. Но Миша из-за особенностей возраста и образа жизни, оказался не пример проворнее и мигом – от уха до уха, перехватил финну горло своим «пуукко», в самый последний момент запоздало подумав:
«Я не спросил его, разговаривает ли он по-русски…».
Но было уже поздно: бросив обрез, выпучив свои быстро тускнеющие - по-рыбьи белесые чухонские глазки, и обеими руками схватившись за горло – откуда фонтаном била ярко-красная кровь, финн медленно сел, потом неторопливо лёг и после короткой агонии перестал подавать признаки жизни.
Проигнорировав валяющийся рядом с хозяином обрез (ибо в чём в чём, а в оружие благодаря отцу хорошо соображал), Миша на всякий случай проделал ту же «операцию» и с неподвижно лежавшим возницей… Залез в фургон и первым делом напившись парного молочка – пока обратно не полезло, как у перекормленного грудничка. Затем, набил полный вещевой мешок кругами сыра и, взяв в одну руку бидон со сметаной, а в другую ведро с творогом - поспешил насколько это возможно быстро, покинуть место столь удачной засады…