Впрочем, в группе из тридцати человек - Мишка оказался самым грамотным и учить его было нечему… Разве что политграмоте, в которой он вообще ничего не соображал. Поэтому освоившись, он сам стал за дополнительную пайку преподавать «основные предметы» и, обнаружив в себе изрядный педагогический талант, вскоре стал лидером группы в тридцать разновозрастных ребят и девчат.
Видя такое дело, ему уж было открытым текстом, намекнули официально стать одним из сотрудников колонии, предлагая все положенные «плюшки» - официальный документ гражданина РСФСР, место в общежитии, продуктовый паёк и так далее и, тому подобное…
Если были шестнадцатилетние командиры полков в те «очень интересные годы», то почему бы не быть четырнадцатилетним народным учителям?
И он раздумывал, уже склоняясь к согласию, но…
***
…Но недолго длилось такое счастье!
После трагической смерти Ленина в августе 1918 года, политика большевиков в отношении принципов воспитания подрастающего поколения стала самым кардинальным образом меняться.
С формулировкой «за буржуазную мягкотелость», Луначарский был отстранён от проблемы детской беспризорности, которой отныне стал заниматься «Совет защиты детей», учрежденный Декретом СНК от 4 февраля 1919 года и лично одобренный Троцким. Возглавившая его вторая жена Зиновьева Злата Лилина (урождённая Бернштейн), первым делом обрушилась на «Лигу спасения детей[1]», созданную группой общественных деятелей близких к Ленину и Луначарскому:
- Мы не можем позволить всяким там Короленко, Кишкиным и Кусковым воспитывать пролетарских детей, хотя бы и беспризорных!
Продовольствие «Лига» получала от Международного красного креста и, это особенно бесило лидеров интерболов. Сам Лев Троцкий по этому поводу сказал так:
- Кормить наших детей не заграница будет. Сами прокормим.
За короткий срок, в буквальном смысле этого слова - было разгромлено более двух десятков детских колоний, детских садов и клубов и, оздоровительный санаторий в Москве, созданные Короленко и его «Лигой спасения детей».
Дальше – больше!
В бытность ещё заведующей Отделом народного образования Петроградского исполкома, Злата Лилина сказала:
«Мы должны изъять детей из-под грубого влияния семьи. Мы должны их взять на учёт, скажем прямо - национализировать. С первых же дней их жизни они будут находиться под благотворным влиянием коммунистических детских садов и школ. Здесь они воспримут азбуку коммунизма. Здесь они вырастут настоящими коммунистами. Заставить мать отдать нам, советскому государству, ребёнка — вот практическая наша задача».
Всех детей «национализировать» - это у неё были руки коротки… Отнимать у матерей и отцов детей – на такое даже Троцкий не решился и Злате Лилиной не позволил. А вот над беспризорными детьми (с одобрения «старших товарищей», конечно) она решила поэкспериментировать.
На всей подконтрольной большевикам-интернационалистам территории РСФСР, специальные заградотряды ВЧК вылавливали беспризорников (часто бывало – просто праздно шатающихся на улице детей) и свозили их в наспех устроенные специальные места – детские коммуны-колонии, одним из которых и стало Детское село. Сколь не велика была бывшая императорская резиденция – ставшая вдруг «Детской коммуной-колонией имени Троцкого», сколько не было там много пустующих дворцов, особняков и роскошных дач - но вскоре оно было битком забито под завязку, когда в одной комнате - прямо на полу помещалось до двухсот-трёхсот детей разного пола и возраста. Там их учили читать и писать: «Мы не рабы, рабы не мы», заставляли заучивать «назубок» прописные истины марксизма, но…
«Забывали» кормить!
Ибо кормить детей было просто нечем.
Страна переживала жутчайший продовольственный кризис, а в отличии от Ленина - Троцкий свернул какое-никакое, но сотрудничество большевистского правительства с американским и европейскими отделения Красного Креста, полностью ликвидировав его российское подразделение.
Вслед за голодом, пришли болезни и первым делом – дизентерия и тиф. Так что не успел Мишка и оглянуться (как раз к концу апреля 1919 года, в годовщину гибели всей его семьи), как оказался в одной комнате с копошившимися, опухшими от голода, бредящими в тифу, агонизирующими и уже умершими детьми. Их трупы служили изголовьем для тех, кого завтра ожидала такая же участь… На детские трупы ещё живые дети клали хлеб, трупы служили им вместо стола… Ужасная вшивость, неописуемая грязь, невыносимое зловоние от уже тронутых тлением детских тел и свежих дизентерийных луж на полу…