Бывшая же столица Российской Империи вымирала от голода!
За какие-то полгода, население Петрограда уменьшилось почти вдвое.
По «чугунке» же тоже на Юг не уедешь, ибо на железных дорогах Республики, «соколами» Троцкого был наведён воистину железный порядок, когда мешочников просто-напросто расстреливали без суда и следствия (возможно, вследствие этого так быстро вымирал Петроград?), а прочих безбилетных пассажиров отправляли – если не в Красную Армию, то на торфоразработки - где «трудовой стаж» не превышал и трёх месяцев, из-за повальной смертности.
Но тот, кто раньше был гимназистом Михаилом Бистромом – не был бы лидером, если бы не придумал замечательный план побега.
***
Персонал коммуны-колонии жил в Александровском дворце[2] - отдельном двухэтажном здании, находящимся в глубине густого парка, хотя и частично вырубленного прошлой зимой на дрова.
Первого мая – в День международной солидарности трудящихся, намечался грандиозный митинг на котором должен был выступать какой-то важный начальник приехавший аж из самой Москвы. Утверждали даже, что это будет сам товарищ Дзержинский – создатель и руководитель грозного «ВЧК», которому Троцкий переподчинил борьбу с беспризорностью вместо аблажавщейся за какие-то три месяца Златы Лилиной.
Ещё говорили, что «Гришка Питерский» (Председатель Совета комиссаров Союза коммун Северной области Григорий Зиновьев), в хлам разругался с «Львом Революции» и перешёл в стан нацболов Сталина…
Но это уже к делу не относится.
Хорошо изучив советские порядки, Миша понял: другого такого удобного случая не подвернётся и принялся решительно действовать.
***
Хотя у парадного крыльца Александровского дворца прогуливался часовой в шинели и с винтовкой за плечами, с обратной стороны - куда они подошли после начала митинга, никого не было. Окна первого этажа, были до середины основательно заколочены досками… Но у одного из них была постоянно открыта форточка, чем Миша и решил воспользоваться имея в своей команде двух «специалистов по форточкам».
Впрочем, не будь этого обстоятельства – он обязательно бы придумал что-нибудь другое, что и доказывают последующие события.
Миша первым подошёл и, встав под окном пошире расставив ноги, покрепче опёрся руками в стену. На него залез и встал на плечи Чёрный, после чего по ним двоим вскарабкался как мартышка то ли Витька да Митька – их и на лицо, но то чтобы по весу, не различишь… Потом ещё раз - то ли Митька то ли Витька и, наконец сверху из форточки приглушённо крикнули:
- Это барский нужник, а по коридору ходит дяденька-мусор со «шпалером». Что делать, Барон?
Это была не предусмотренная его планом «вводная», но Мишка быстро нашёлся:
- Затаитесь и сидите тихо, как мыши под лавкой.
Затем повёл всех к крыльцу чёрного хода и, своей подруге:
- Мадам! Постучись в дверь.
- И что потом?
- Не знаю, что… Попросись в туалет пописцать, что ли.
Та, томными глазами на него глядучи:
- Как прикажешь, Барон!
Затем он Чёрному и Есаулу:
- А вы двое встаньте по бокам и как только он выйдет – хватайте за руки и держите крепко… Поняли?
- Поняли.
Сам же он спрятался за крыльцо.
Елизавета по прозвищу Мадам стучалась в дверь чёрного входа довольно долго, но не громко чтобы не перепугать. И когда наконец изнутри мужским голосом спросили:
- Кто там?
Она, интригующим тоном ответила:
- Забыл, что ли с кем спал в последний раз?
Заскрипев, дверь немедленно открылась и выглянувший оттуда кучеряво-брюнетистый чекист в табачного цвета английском френче и таких же галифе и, пряча «наган» в кобуру на поясе, спросил:
- Ты что-то напутала, девочка! Я тебя не знаю.
Та, отступая на шаг:
- Вот, как? Поматросил и бросил?
- Я с малолетками не сплю.
- Это товарищу Зиновьему - ты будешь рассказывать, дяденька, с кем спишь. Счас прям пойду на митинг и нажалуюсь ему в присутствии товарища Дзержинского…