Оказавшиеся тщетными.
***
Получив хорошее домашнее образование от матери, гувернёра-француза и нанятого репетитора-немца, он уже к моменту поступления в гимназию бойко шпрехал на обоих языках, а общаясь на улице со сверстниками – самостоятельно выучил ещё и финский, что всячески приветствовал отец знавший «Suomen kieli» со времён службы.
Сам Михаил впрочем не шибко то интересовался науками и искусствами, чем неоднократно огорчал мать и доводил до истерик преподавателей гимназии.
Он рос крепким, высоким и умным мальчиком. С «младых ногтей» он проявлял интерес к отцовскому оружию и, после пары достаточно забавных инцидентов - тот подарил ему винтовку «Монте-Кристо[3]» (чтоб поменьше докучал возможно), предмет вожделения любого сверстника… Кроме тех, конечно, которым чаще приходилось мечтать об простом куске хлеба, а не об подобных барских забавах.
Научившись после отцовских «стрелковых наставлений» очень хорошо стрелять, опять же – наслушавшись отцовских охотничьих историй, Михаил вскоре перешёл от чисто развлекательной стрельбы по всякого вида мишеней, до практической – где можно было приятное совместить с полезным.
В свободное время он пристрастился к охоте на крыс, часами мог сидеть не шелохнувшись возле норки поджидая серого грызуна и, вскоре добился таких впечатляющих успехов, что его стали приглашать соседи мечтавшие избавиться он докучливых «квартирантов»…
Некоторые из них даже предлагали ему деньги!
От денег Миша не отказывался (дают – бери, бьют – беги), заработав таким образом некий – вполне приличный для ребёнка его лет капиталец. Но ещё большей наградой был для него азарт и кураж удачливого охотника.
Заметив такое требующее поощрения пристрастие, старый Бистром стал брать сына с собой на охоту, натаскивая его как молодого волчонка. И уже перед самой революцией, когда тому исполнилось двенадцать лет, он смог с довольно приличного расстояния завалить (уже из отцовского ружья) достаточно впечатляющего подсвинка (молодого кабана).
Выстрел, произвел впечатление даже на бывалых охотников из отцовской компании.
Старый Калеви, бывший проводником, да и вообще - давним приятелем барона, произвёл обряд посвящения – научив ещё и разделывать добычу, дав испить кабаньей крови: «Joten hänen voimansa menee sinulle (Чтоб его сила ушла к тебе)» и в оконцовке подарил свой «пуукко»: пусть и в отличии от кавказского кинжала непритязательно выглядевший - зато как бритва острый и как влитой сидящий в руке.
Потом они почти всю ночь сидели у костра, болтали переходя с русского на финский и обратно, жарили свеженину и Мише в первый раз в жизни дали попробовать настоящего вина…
Совсем чуть-чуть и с условием, что он ничего не скажет матери.
С ним разговаривали как со взрослым и Миша был так счастлив… Так счастлив…
Как никогда!
Он думал, что так будет всегда… Но его судьба, как и судьбы - как его близких, так и миллионов совсем незнакомых людей - думали совершенно иначе.
***
Михаил мало интересовался политикой: ну болтают там взрослые про «царицу-немку» и какого-то там «Гришку», ему то что с того?
Скорей бы закончились занятия в гимназии, да снова с отцом на охоту!
Но политика мал-помалу начала интересоваться им и его семьёй…
Не успел старый Бистром как следует обрадоваться убийству Распутина, как в Петрограде произошла революция, Император отрёкся от престола, а по улицам Выборга забегали сомнительные типы с красными повязками на руках, называющие себя «народной милицией». Они вылавливали жандармов и просто городовых, а когда те кончились - взялись за лиц с «монархическими убеждениями», могущими представлять угрозу революционному правительству «Временных».
Отставной ротмистр Корпуса пограничной стражи барон фон Бистром Константин Анатольевич, не считал нужным скрывать своей политической ориентации и его арестовали в числе первых, не забыв обыскать дом и конфисковать награды «от самодержавия» и собираемую в течении всей жизни коллекцию огнестрельного и холодного оружия.
Правда, «Монте-Кристо» Миша сумел отстоять, заявив командующему обыском: