- Это не отцовское оружие, а моё. Можешь стрелять, но я тебе его не отдам!
Бывший студент, социал-демократ, а ныне вот уж месяц как – начальник отделения милиции Выборга, стрелять в ребёнка из-за какой-то «игрушки» не решился.
Вместе с исчезновением городовых и военных патрулей, исчез с улиц и прежний русский солдат – такой, на которого и взглянуть приятно: подтянутый, строго по уставу одетый и козыряющий при встрече офицерам.
Появились группки праздно шатающихся пьяных мужиков в военной форме и винтовками, недобро посматривающих, а то и открыто цепляющихся к прилично одетым прохожим. Чем ближе к осени, тем меньше оставалось революционной эйфории у обывателей и, тем чаще раздавались по ночам выстрелы - после которых наутро обнаруживали трупы.
Продержав отца Миши в тюрьме немногим больше месяца, его отпустили под твёрдое обещание не заниматься контрреволюционной деятельностью… Но вот конфискованного не вернули, как и государственной пенсии, впрочем.
Банковские сбережения «съела» галопирующая инфляция и, уже к осени - чтоб было что поставить на стол, пришлось распродавать вещи.
Одна Мишке радость: вся семья в сборе!
Из закрывшегося Смольного, ещё в начале лета 1917 года вернулась его любимая сестра София… А уже осенью, из госпиталя приехал «списанный вчистую» после ранения полученного во время провалившегося Июльского наступления – не менее обожаемый брат Александр, уже при «Временных» дослужившийся до полковника.
Правда, старому барону фон Бистрому это не принесло особой радости… Мишка тоже был изрядно озадачен. Небритый, в мятой одежде, старший сын и наследник припал к груди отца и источая сивушный перегар, плакал:
- Мне стреляли в спину мои собственные солдаты… У России нет больше армии, отец!
Тот, брезгливо его оттолкнув:
- У нас с тобой нет больше и России… Но зато осталась наша фамильная честь, что самое главное, сын. Немедленно приведи себя в порядок!
Меж тем маховик жерновов истории – требующий для смазки человеческой крови, всё набирал и набирал обороты…
***
Как и любой город громадной Российской Империи (над которой в отличии от Британской – Солнце всё же заходило, но ненадолго), Выборг был городом многонациональным. Наравне с коренными финнами здесь жили русские, евреи, поляки, татары и даже такая диковинка в этих суровых краях - более близких к Северному полюсу, чем к Вечному городу - как итальянцы.
Их было всего двое. Один из них зарабатывал на жизнь, играя на шарманке, был женат на выборжанке Йоханне Мехтонен и являлся членом выборгского римско-католического прихода. Другого итальянца звали Джованни Масог, больше Мишка про него ничего не знал.
Но больше всего конечно в Выборге было финнов и русских, меж которыми до Революции конечно же происходили межнациональные «трения» - но чаще на бытовом уровне, когда упоминание национальности во время ссоры – лишь довесок к другим упоминаемым отрицательным качествам отдельной личности. Напротив, было очень много межнациональных браков и ещё больше рождённых в результате онных детей.
После того как Царя свергли, всё стало потихоньку, почти незаметно - но неотвратимо меняться.
Вместе с появлением множества политических партий, появились новые национальности. Например, многие его знакомые, которых он считал русскими, вдруг оказались какими-то досель неведомыми «украинцами» - презабавно кичащимися этим обстоятельством и воротившими рожу от прочих.
Вот это было вне его понимания и, как-то он спросил отца:
- Папа, а чем отличаются украинцы от русских? Вроде, они - говорят как мы, одеваются как мы…
Хорошенько подумав, поморщив лоб, Константин Анатольевич ответил:
- Русские любят притворяться дурачками, а украинцы – умниками[4]. А так – совершенно никакой разницы, сын.
Как в сказке о гадком утёнке (только в обратную сторону) начали преображаться досель добродушно-спокойные финны. Все чаще на вопрос заданном по-русски можно было услышать: «En ymmärrä (не понимаю)» и почувствовать на себе открыто враждебный взгляд. Уничижительное прозвище «рюсся» произносилось уже не в пылу ссоры - а при каждом удобном случае, с целью унизить и оскорбить. Причём, произносилось он не только в адрес представителя русского этноса, но и всех прочих, даже украинцев - ещё более финнов подчёркивающих свою отчуждённость к нему.