Молодой человек смотрел на Клэр задумчиво и серьезно.
– Но, мадам, – проблеял за ее спиной проводник, – у нас нет такого фонда.
– Ничего, – не отрывая взгляда от своего спутника, ответила Клэр. – Считайте, что я его только что учредила.
***
Гюллен был плох много лет подряд. Что греха таить, это была правда. Тем важнее было сейчас им всем вместе, сплотившись перед лицом надвигающейся опасности… Нет, это уже что-то из другой оперы. Бургомистр города Гюллена устало фыркнул и откинулся на спинку высокого старинного кресла. «Кресло старинное бархатное, одна штука», – раздался за его спиной голос судебного исполнителя мистера Кюнтца, и бургомистр мысленно застонал. Его взгляд вновь вернулся в разложенным перед ним бумагам и устало заскользил по строчкам.
«…Милая девочка, чьим обаянием, природной грацией и красотой восхищались в скромном провинциальном Гюллене, выросла, и стала прекрасной женщиной; теперь ее красоте подвластны первые сцены Европы. Ей рукоплещут лучшие театры Штатов…» Стоп, что это? Бургомистр еще раз перечитал отрывок и надел очки. Так и есть. Мерзавец главный редактор единственной гюлленской газеты, как всегда, не стал утруждать себя, и подсунул ему кусок из прошлогодней речи к приезду Флоры Гофкинс. Флора – мелкая актрисулька, неспособная толком запомнить и прочитать сценический монолог, если тот состоял более чем из двадцати слов, – покинула Гюллен пять лет назад, и каким-то чудом умудрилась сделать карьеру в Карлштадте. Не Бог весть что, конечно, но учитывая положение, в котором находился город, особенно привередничать не приходилось, так что когда Флоре после очередных гастролей зачем-то вступило в голову на обратном пути в Карлштадт заглянуть в Гюллен, город устроил пышную встречу. Бургомистр надеялся, используя ее имя, наладить новый туристический поток. Кто осудил бы его? Надвинув очки плотнее и в который раз за прошедший час с досадой скрипнув креслом, бургомистр взял ручку и свирепо вычеркнул слова о первых сценах и лучших театрах из речи. Скептически пролистав страницы и бегло просмотрев остальное, он решил, что, в принципе, и так сойдет, – особенно, если редактор добавит слова о животных и любви к природе. В конце концов, он же обещал.
Тряхнув головой и отбросив в сторону надоевшие бумажки, бургомистр молча проводил глазами господина Кюнтца, скользящим шагом, подобно ящерице-саламандре, перемещающегося по кабинету и хищно высматривающего, что бы еще оценить.
– Не старались бы вы так, господин Кюнтц, – не удержался от замечания он, увидев, как судебный исполнитель, миновав дорогой секретер восемнадцатого века и любовно пройдясь по нему рукой, в восхищении замирает перед скульптурным изображением Давида. – Наш город хоть и слаб, но не пал духом. Все еще возможно, друг мой, – бургомистр встал со своего места и, величаво пройдясь по комнате, остановился у подножия лестницы, ведшей на верхний этаж кабинета, где в данный момент пребывал Кюнтц. – Может статься, что уже завтра фортуна иным взором взглянет на нас, и вам и вашей фирме, – бургомистр резко задрал голову, – придется убраться ни с чем.
– Надеетесь на визит госпожи Цаханасян? – невозмутимым тоном, достав из кармана крохотный блокнотик и записывая в нем что-то, осведомился господин Кюнтц. – Рассчитываете, что, оказавшись в местах, где прошло ее детство, благородная дама расчувствуется, и выделит городу пару тысяч от щедрот своих?
Бургомистр вытащил белоснежный и почти совсем еще новый носовой платок и протер вспотевшие от волнения лоб и шею. Пары тысяч, как, вне всяких сомнений, отлично понимал господин Кюнтц, едва хватило бы на возмещение расходов по выкупу у кредиторов мелкого муниципального имущества. Он спрятал платок обратно и вновь сердито посмотрел на величественно взирающего на него с верхнего этажа Давида. Одна эта чертова статуя, должно быть, стоила тысяч сто. Да и дама, – стоило быть откровенным, – будь она трижды скупа, вряд ли могла бы дать меньше. Даже не учитывая оскорбления, какое столь ничтожное подношение могло нанести и какой резонанс вызвать среди общественности города Гюллена, урон, причиненный в этом случае ее собственному престижу…
– Вы здесь, господин бургомистр! А я вас повсюду ищу! – бургомистр отвлекся от созерцания молчаливого диалога Кюнтца с Давидом и обернулся на голос господина учителя, спешащего к нему от дверей.
– Ну наконец-то, – сухим кивком поприветствовав вошедшего, недовольно произнес бургомистр. – С утра пытаюсь до вас дозвониться. Нашли что-нибудь?
– Увы, не очень много, – господин учитель подошел к столу и шваркнул на него большую книгу в помятом картонном переплете. От книги в стороны клубами полетела пыль. – Классный журнал с оценками Клары Вешер, – в ответ на недоуменный взгляд бургомистра пояснил он. – Ботаника, зоология… – Бургомистр вопросительно нахмурился. – Поскольку оценки Клары в школе – кроме ботаники и зоологии – оставляли желать лучшего, да и те не поднимались выше тро…