Что черт на землю захотел;
Решил он к нашим господам
Проситься в постояльцы,
Узрел, явившись ко двору,
Смертоубийство, блуд, игру,
А государь на здешний срам
Поглядывал сквозь пальцы.
Подумал черт: «Приют хорош,
По мне сия палата!»
Но был один среди вельмож
Советник, враг разврата;
Хотел реформу провести
И верноподданных спасти;
Дворец тайком покинул черт:
Спугнули супостата.
И черт к епископу проник;
Там был безбожник, был блудник,
Там было много разных шлюх,
Червонец — там светило;
Святыню там пускали в торг,
И приходили все в восторг;
Возликовал нечистый дух,
Одно ему претило:
Бог не совсем там был забыт;
Черт плюнул — «Вот мерзавцы!»
Бежал, не показав копыт,
Он в суд, а там лукавцы;
Там бедных грабит прокурат,
Разбою черт, конечно, рад,
Но кое-кто там честен был,
Не сплошь христопродавцы.
Такого дьявол не стерпел,
На танцы к вечеру поспел,
А там без всякого стыда
Господствует беспутство.
Нашел там черт все, что искал;
Он похоти рукоплескал;
Там хитрость, ревность, лесть, вражда
И прочее паскудство.
Там для болтливой суеты
Семь пятниц на неделе;
Отрава едкой клеветы
В душе и в грешном теле.
Там непотребство, блуд, позор…
И кто же черт, как не танцор?
На танцах в гнусной толчее
Он тешится доселе.
У мужика была жена-молодка,
И юбка красная к лицу
Ей, так сказать, была;
Муж думал, что жена его — находка,
Как наковальня кузнецу,
Навек ему мила.
Жена сказала: «Знай мою
Любовь! Не дай Господь, помрешь,
И в юбку я тебя зашью…»
Мужик подумал: «Врешь!»
Поехал утренней порой
Он с батраком в дубраву,
Сказав ему: «На славу
Раскрась черникою меня;
Убит, мол, я
Средь бела дня;
И вместо пня
Меня в телегу погрузи
И хворостом закрой.
А мы потом посмотрим: неужели,
На юбку уронив слезу,
В нее зашьет жена
Меня?» Батрак все сделал, как велели;
Мужик валялся на возу
Подобием бревна.
«Хозяин мертв, — рыдал батрак, —
Зашибленный, пропал дуро́м».
Жена сказала: «Сам дурак!
Наверно, топором
Хозяин при порубке дров
Лишь чуточку поранен».
Но недвижим крестьянин.
Батрак спросил: «А твой обет?
Мертвец раздет…»
Она в ответ:
«Ах, нет! ах, нет!
Свиную кожу принеси!
Вот гробовой покров».
Мужик в свиной не умещался коже;
Покойник шкуру перерос,
Снаружи голова.
Жена кричит: «На что это похоже?
Не узнаю твоих волос!»
Взревел он: «Врешь, вдова!
Где юбка красная лежит?
Она виновница вранья.
В свиную кожу я зашит,
Ты подлая свинья!
Тебя постиг я, наконец!»
Ответила плутовка:
«Ты шутишь слишком ловко.
Ты, милый, жив, и ты не глуп.
Верь, ты мне люб!
Зачем же зуб
Иметь на труп?
Умрешь — и в красном будешь спать!»
Поверил вновь глупец.
Жил во Флоренции юрист,
Хитер, коварен и речист;
Неискушенные умы
Морочил он умело.
Сказал он одному юнцу,
Что тот наследует отцу,
Который деньги дал взаймы,
Когда война гремела;
Дал в долг он гульденов104 пятьсот
Однажды капитану;
С тех пор давно скончался тот…
«Судиться я не стану», —
Ответил сын, а крючкотвор:
«Храню расписку до сих пор;
Всего пять гульденов мне дашь —
И выиграешь дело».
Сын заплатил и подал в суд;
Сын капитанский тут как тут;
Ему взысканием долгов
Грозят; он рассердился
И дал судье такой ответ:
«Подобных обязательств нет,
Поклясться в этом я готов».
Однако потрудился
К юристу сбегать под шумок,
Сказав ему: «Мошенник!
Как ты решился на подлог?
Отец подобных денег
Не брал…» Но был юрист лукав,
И возразил он: «Ты не прав;
Я эту сделку заверял,
Когда ты не родился.
Брал твой отец взаймы пятьсот,
Но расплатился через год;
Ссылаюсь я на документ,
Не на пустую фразу;
Пять гульденов заплатишь мне —
И оправдаешься вполне;
Дам документ в один момент!
Верь моему ты сказу!»
Пять гульденов юнец достал,
Так заплатили оба;
Так наживает капитал
Корыстная утроба;
Искусство стряпчих таково:
Туман — и больше ничего!
Пошли, Господь, им всем в мошну
Французскую заразу!
«Когда души не чают в муже?» —
Король ответил графу так:
«Муж глух, жена слепа к тому же —
Тогда счастливым будет брак».
Граф изумился: «Этих бед
Не знаю, что на свете хуже;
И в них же благо, а не вред?»
Король сказал: «Не слышит муж
Глухой, когда жена начнет
Молоть обычнейшую чушь
И мужа невзначай клянет
В постели или за столом.
Таков удел счастливых душ,
Не омраченных здешним злом.
И счастливы слепые жены:
Им ревность лютая чужда,
Пускай у них мужья-гулены;
Но не увидит никогда
Жена, куда ходил супруг;
Для счастья, значит, нет препоны,
И нет как нет сердечных мук».
Сапожнический ученик
Любил рассказывать, что он большой блудник,
И в Аугсбурге своим он хвастал блудом;
Он покупал себе венок
И шел на танцы, где потом сбивался с ног,
Кружась и корчась по своим причудам.
Он после пиршества бежал
Куда-нибудь в сторонку,
Не возвращаясь прямиком;
Он редко дома спал, как будто бы тайком
Соседскую обхаживал девчонку.
Соученик его решил
Понаблюдать за ним и следом поспешил:
Мол, где ты, друг, сподобишься ночлега?
Дошел до Перлаха, скользнул
В пустую бочку хвастунишка и заснул;
Такая вот его прельщала нега!
Другой подумал: «Вот оно,
Местечко для красавца!»
Он глянул в бочку; там юнец
Сопел и всхрапывал, как старый жеребец.
Другой подумал: «Черт бы взял мерзавца!»
Толкнул он бочку, и с горы
Она катилась, гулом огласив дворы;
От сторожей ночных не жди поблажки;
Из бочки вылез паренек,
И от гонителей он кое-как утек,
Хотя не уберег своей мордашки.
Рассказывал он поутру:
«Прослыть недолго вором,
Упившись женской красотой».
Сказал соученик: «Ты в бочке был пустой».
Бежал хвастун из города с позором.
ШВАНКИ И ДРУГИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
Проснитесь!109 Утро настает!
Я слышу: соловей поет
Среди листвы в лесу зеленом;
Несется трель по горным склонам,
Звенит в долинах, ночь гоня,
И возвещает царство дня.
Заря восходит золотая,
И солнце, тучи разгоняя,
На землю шлет свои лучи.
Луна, сиявшая в ночи,
Теперь бледнеет и тускнеет