Она его впустила в дом
И гостю на вопрос учтивый
Сказала: «Вовремя пришли вы.
Хозяин выйдет к вам сейчас:
Он дома, поджидает вас!
Вы слышите, как нож он точит?
Он уши вам отрезать хочет,
За ужин посадив с собой:
Обычай у него такой!
Да вот, всего на той неделе
С послом из Ульма посидели
Они за ужином вдвоем.
Гость был доволен, а потом —
Раз-два! — остался без ушей,
Как ни молил судью. Скорей
Он убежал, от боли воя.
Вот дело, видите, какое!»
В смятенье говорит посол:
«У вас не сяду я за стол.
Я вам по совести скажу,
Что я ушами дорожу.
Я не привык к подобным штукам!»
И с лестницы сбежал со стуком.
Судья и вправду нож точил.
Тут он на кухню поспешил
И говорит, взглянув кругом:
«Что тут за грохот на весь дом?»
Ловка обжора на обман,
Не лезет за словом в карман
И молвит: «Гость ваш приходил,
Птиц мигом с вертела схватил
И тут же с лестницы бегом,
Забыв закрыть и двери в дом.
Уж я ему вослед кричала,
Да только проку было мало».
Уверила судью обжора,
И он посла почел за вора.
Но гостю вслед кричит: «Постой!
Давай поделимся с тобой!»
Хотел тем самым он сказать,
Что петуха любого взять
Он предлагает, но посол
Напуган был и очень зол.
А тут, увидев нож к тому же,
Пустился скоком через лужи.
Не мог он знать про петухов
И думал, что судья готов
Из двух ушей отсечь одно,
Другое ж будет спасено.
Однако кончить дело так
Мог согласиться лишь дурак.
Он крикнул: «Вы понять должны,
Что оба очень мне нужны!»
Тогда судья побрел обратно,
Дивясь, зачем так непонятно
Его приятель надурил:
Для шутки петухов стащил.
Хотя был к ужину и зван,
Он, верно, в дом явился пьян.
Гость тоже удивлен весьма.
Никак судья сошел с ума?
Гостей калечить — вот разбой!
Нет, в этот дом он ни ногой!
Так эта тварь себя спасла,
С судьей рассоривши посла.
Не получая разъясненья,
Остались оба в заблужденье.
Доверчивых легко надуть!
Понять не трудно шванка суть.
Коль в дом служанка к вам пришла,
Как та, что у судьи жила,
И воровата и хитра,
Не ждите от нее добра.
Она обед вам подает,
А за спиной у вас крадет.
Кругом обман, куда ни глянь.
Гоните же такую дрянь,
А чтобы не пришла назад,
Поддайте дверью ей под зад.
Коль мех не стоит и гроша,
Не будет шуба хороша!
Так пресекайте в корне вред! —
Вот Ганса Сакса вам совет.
Про «смех и грех» написан том.
Нам Паули поведал в нем:
На праздник в Рим спешил народ
Из разных стран. То было в год,
Когда, свершив свой славный бег,
Пятнадцатый кончался век.
Средь путников других — в пыли —
Из Аугсбурга269 два шваба шли.
Их из дому пустилось двое,
Не находя душе покоя.
Один — богатый человек,
Другой же бедствовал весь век.
Ростовщиком был тот богач,
Лихву взимал, да так, что плачь.
Двенадцать со ста дай ему,
Не уплатил — садись в тюрьму!
Вино, овес и рожь скупал,
К себе в амбары запирал
И, придержав товар, глядишь,
Двойной выгадывал барыш.
Монеты, опилив кругом,
Расплющивал их молотком.
Он брался за любое дело,
Коль от него мошна толстела.
Вот почему хотел он в Рим
Пойти, чтоб там грехам своим
Найти навеки отпущенье.
А бедняка он в услуженье
С собою взял. Тот рядом жил
И тоже много нагрешил.
К труду питал он сроду страх,
Сидел до ночи в кабаках
С приятелями за вином
Да в кости резался притом.
Проигрывал почти всегда
И черта поминал тогда.
А дома бил жену, детей,
В долгах завяз он до ушей.
Заимодавцы каждый день
За ним ходили, словно тень.
Тащил, во рвении неистов,
Всю утварь из жилища пристав.
Пьянчуге это нипочем —
Он в Рим собрался с богачом.
Тот важно восседал в седле,
А бедный плелся по земле.
По окончании пути
Им нужно было кров найти.
Богач в гостиницу вселился,
Бедняк в лачуге приютился.
Назавтра аугсбургцы с утра
Отправились в собор Петра.270
Там индульгенций прямо кучи:
Сам выбирай, какая лучше.
У бедняка карман пустой,
И не купил он никакой,
Но исповедался монаху.
Тот, не раздумывая, с маху
Его очистил от грехов.
«Эх, если б так и от долгов!
Понятней было бы тогда,
Что я не зря пришел сюда».
Наш греховодник был из тех,
Кому и в церкви только смех.
Иначе поступил богатый:
Он выложил на стол дукаты
И грамоту унес с собой,
Где возвещал отец святой
На все земное бытие
Ему прощение свое.
Когда ж начнется жизнь иная,
Ему врата отверзнут рая.
Теперь, святой покинув град,
Они отправились назад:
Богатый на коне верхом,
Бедняк — у стремени — пешком.
Бесстыдно хвастал богатей
При бедном грамотой своей.
Грехи — пустяк, он с нею, мол,
Бессмертье в небесах обрел.
Известно всем вам изреченье:
«Кто ищет в Риме отпущенья,
Приходит без гроша домой
С такой же черною душой».
Еще жадней богатый стал.
Где мог, он бедных притеснял.
Но и бедняк спешил свернуть
На прежний свой порочный путь.
Завел друзей таких, как сам,
Шатался с ними по ночам
И долгий коротал досуг
Средь богохульников, пьянчуг.
Он сквернословил, пил и жрал,
Буянил и в канавах спал.
И вот случилось вскоре так,
Что занедужил наш бедняк.
Лежал он, совестью томим,
Когда явилась смерть за ним.
Душа несчастная из тела
В ад без задержки полетела.
Настал и богатею срок.
Он тоже тяжко занемог.
Скончался вскорости и он,
С творцом своим не примирен.
И так как он грешил без меры,
Был ввергнут в адские пещеры.
И там бедняк его узнал.
«Да как же в пекло ты попал?
Я помню грамоту твою.
Так отчего ж ты не в раю?
Открыт был доступ папской властью
Тебе к бессмертию и счастью,
И Петр был должен, рад не рад,
Тебя впустить в небесный град».
Богач сказал: «В час смертный мой
Лежала грамота со мной.
Но лишь мои затихли стоны,
Явился черт, но неученый.
Он грамоту прочесть не мог
И в ад меня с ней поволок.
Печать от жара потекла,
Сгорела грамота дотла.
И вот я волею господней
Остаться должен в преисподней.
Зачем я бога не молил,
Чтоб он грехи мои простил?
Ведь кровь за нас отдав, Христос
Нам искупление принес.
Кто скверные дела бросает,
На грамоты не уповает.
Исправься я, удел иной
Господь послал бы мне. Покой
Вкушал бы мирно я в земле,
А не варился здесь в котле!
Над нами смилуйся, о боже!»
Желает вам Ганс Сакс того же.
Прочел я в древней книге ныне:
Один отшельник не в пустыне
Жил, как обычно, а в лесах,
Всегда в молитвах и постах.
Повадился он с давних пор
Ходить на королевский двор
Как раз к обеденным часам…
Его кормили сытно там:
То калача с собой давали,
То мед в стаканчик наливали.
Вот этак с полною сумой
Отшельник шествовал домой.
И в благодарность он премного
Хвалил и короля и бога,