Я с удивлением уставился на него. Потом взглянул на карточку и конверты у меня в руках. Не веря своим глазам, я перечитал их дважды. На карточке было вытиснено имя «Генри Вальтон», и оба конверта были адресованы ему же, но с пометкой «на попечении доктора Майкла Конзардине». В адресе был обозначен район,, где в семидесятых годах жили самые высокооплачиваемые специалисты. В руках у меня был чужой бумажник. Не тот, с которым какой-то час назад я вышел из Клуба.
Я распахнул пальто и заглянул во внутренний карман в поисках портновской метки, на которой было обозначено мое имя. Метки там не было.
Я задохнулся от нахлынувшего страха. Было очень похоже, что в конце концов меня могли заставить идти туда, куда мне вовсе не хотелось. Прочь от станции метро.
— Дежурный, — сказал я, и в моем голосе уже не было смеха, — вы делаете большую ошибку. Я встретил этого человека несколько минут назад в Баттери-парке. Даю вам слово, это совершенно посторонний мне человек. Он заставлял меня куда-то с ним идти, чтобы с кем-то там встретиться. Но не говорил ни куда, ни с кем. Когда я отказался, он набросился на меня, вроде как для того, чтобы отобрать оружие. Теперь я понял: притворяясь, что обыскивает меня, он подменил мой бумажник чужим с визиткой и конвертами на имя Генри Вальтона. Я требую, чтобы вы обыскали его. А затем, независимо от того, найдете вы или нет мой бумажник, я настаиваю, чтобы вы забрали нас обоих в отделение.
Полисмен в сомнении смотрел на меня. Он был ошеломлен. Несомненно, я был в здравом уме и абсолютно серьезен. Моя внешность и манера держаться свидетельствовали о полном душевном здоровье. Но мягкое лицо, добрые глаза, несомненная изысканность и профессионализм моего спутника явно не соответствовали смутным представлениям полицейского о похитителях людей.
— Я отнюдь не возражаю, чтобы меня допросили и даже обыскали в отделении, сказал мой спутник. — Только я должен предупредить вас, что для моего пациента любое волнение очень опасно. Ладно, вызывайте такси.
— Никаких такси, — твердо сказал я. — Мы поедем в патрульной машине, с полицейскими,
— Минуточку. — Лицо дежурного просветлело. — Сюда идет сержант. Пускай он решает, что делать.
Подошел сержант, взглянул на нас и спросил: Что слупилось, Муни?
Муни коротко обрисовал ситуацию. Сержант оглядел нас внимательнее. Я весело улыбнулся ему.
— Я всего-то хочу, чтобы меня забрали в отделение. В патрульной машине. Никаких такси, доктор, как вас там... Ах, да, Конзардине. В патрульной машине, полной полицейских, — и меня и доктора Конзардине.
— Все так и есть, сержант, — терпеливо подтвердил Конзардине. — Я готов ехать. Но я уже предупреждал дежурного Муни. Вы должны взять на себя ответственность за последствия этого задержания и вызванного им волнения для моего пациента. Ведь в конце концов моя первейшая обязанность — заботиться о пациенте. Я говорил уже, что он безопасен, но сегодня вечером я отобрал у него вот это.
Он передал сержанту маленький пистолет.
— Кобура под левой рукой, — добавил Конзардине. — Откровенно говоря, я думаю, что его надо как можно скорее доставить в мой санаторий.
Сержант подошел вплотную ко мне, распахнул мое пальто и прощупал левый бок. По его лицу я понял, что он нашел кобуру и убедился, что Конзардине говорил правду.
— У меня есть разрешение на ношение оружия! — рявкнул я.
— Где оно? — спросил сержант.
— В бумажнике, который украл у меня этот человек, когда отбирал оружие. Если вы обыщете его, вы, возможно, найдете мой бумажник.
— Ох, бедняга! Бедняга! — прошептал Конзардине.
Его сожаление было таким искренним, что мне тоже захотелось пожалеть себя. Он опять обратился к сержанту.
— Я думаю — без поездки в отделение можно обойтись Как уже объяснил вам дежурный Муни, навязчивая идея моего пациента, состоит в том, что он в действительности — Джеймс Киркхем и живет в Дискавери-Клубе. Может быть, настоящий мистер Киркхем сейчас там. Я предлагаю вам позвонить в Дискавери-Клуб и поговорить с ним. Если мистер Киркхем там — я полагаю, инцидент будет исчерпан. А если нет — отправимся в отделение.
Сержант взглянул на меня, я с удивлением смотрел на Конзардине.
— Если вам удастся поговорить с Джеймсом Киркхемом в Дискавери-Клубе, — наконец заговорил я, — тогда я точно Генри Вальтон!
Мы подошли к телефонной будке. Я дал сержанту номер Клуба.
— Спросите Роберта, — добавил я. — Это портье.
Дело в том, что я разговаривал с Робертом за несколько минут до выхода из Клуба. Он еще должен был быть на дежурстве.
— Это Роберт? — спросил сержант, когда там взяли трубку. — Говорит сержант полиции Дауни. Нет ли у вас мистера Джеймса Киркхема?
Наступила пауза. Он взглянул на меня и буркнул:
— Ищут Киркхема. — Затем опять в трубку. — Алло, кто это? Джеймс Киркхем?! Минуточку, пожалуйста, дайте мне портье.. Алло, Роберт? Человек, с которым я сейчас разговаривал, — действительно Киркхем? Киркхем, исследователь? Вы уверены? Нет-нет, все в порядке, все в порядке! Не беспокойтесь. Я, конечно, верю, что вы знаете его. Дайте ему трубочку. Алло, мистер Киркхем. Нет, все в порядка Просто тут один помешанный считает, что вы — это он.
Я вырвал трубку из его руки, поднес ее к уху и услышал:
— Бедняга, с ним это уже не первый раз.
ЭТО БЫЛ МОЙ СОБСТВЕННЫЙ ГОЛОС!
ГЛАВА 3
Трубку у меня отобрали, впрочем, довольно мягко. Муни держал меня за одну руку, мнимый доктор Конзардине — за другую. Сержант продолжал разговор:
— Да, Вальтон. Да, да, его имя Генри Вальтон. Извините за беспокойство, мистер Киркхем. До свидания.
Он бросил трубку и с состраданием посмотрел на меня.
— Скверно, — сказал он. — Чертовски неприятно. Вызвать скорую, доктор?
— Не нужно, спасибо, — ответил Конзардине. — Это специфический случай. Он твердо уверен в том, что его собираются украсть, поэтому ему будет спокойней среди людей. Мы поедем в метро. Хотя до его сознания сейчас не достучаться, подсознание без сомнения подскажет ему, что из толпы в метро невозможно никого выкрасть. Ну, Генри, — он хлопнул меня по руке, — согласись, что это так. По крайней мере, ты уже начинаешь это понимать, не так ли?„.
Я стряхнул с себя оцепенение. Как я мог не вспомнить про человека, которого я встретил на Пятой авеню! Он же был потрясающе похож на меня! Только идиот мог не вспомнить об этом раньше!
— Погодите, сержант! — отчаянно завопил я. — Там, в Клубе, какой-то мошенник — он просто загримирован под меня! Я видел его...
— Ну, ну, парень. — Он успокаивающе положил руку мне на плечо. — Ты же дал слово. Я уверен, ты не станешь от него отказываться. Я же тебе говорю, все в порядке. А сейчас иди с доктором.
Впервые меня охватило ощущение безнадежности. Эта сеть дьявольски искусно оплетала меня. Такого я и предположить не мог. Я почувствовал, что за всем этим стоит огромная беспощадная сила. По-видимому, тем, кто так интересуется мной или моим исчезновением, ничего не стоит уничтожить меня. Если мой двойник смог одурачить портье, который давным-давно знает меня, если он может болтаться среди моих друзей, в Клубе, не боясь разоблачения, — то чего же он не может сделать от моего имени и в моем обличье? Я похолодел. Что за дьявольский план? Зачем им это нужно? Может быть, они хотят убрать меня, чтобы этот двойник, заняв на время мое место в моем мире, совершил какую-нибудь мерзость, которая навсегда оставит ужасную память обо мне? Мне стало не до смеха. Это приключение могло кончиться плохо.
Следующим этапом моего подневольного путешествия должно было стать метро. А как сказал сам Конзардине, нормальный человек никогда не поверит, что возможно кого-то выкрасть оттуда. Там-то я наверняка смогу перехитрить его и смыться. В толпе найдется человек, который выслушает меня. В конце концов, устрою такую сцену, что Конзардине сам предпочтет избавиться от меня.
А сейчас ничего не остается, как идти с ним туда. С этими двумя полисменами уже бесполезно разговаривать.