За стеной по обеим сторонам дороги стояли низкие куполообразные железобетонные сооружения. Без сомнения, это были воинские укрепления. По их конструкции можно было предположить, что в них находятся тяжелые пулеметы или легкая артиллерия. Несколько человек вышли оттуда, о чем-то спросили шофера, внимательно осмотрели меня через окна машины и пропустили нас дальше.
Мое почтение к Сатане неуклонно возрастало.
Еще через пятнадцать минут машина остановилась у парадного подъезда замка. Как я теперь представлял себе, он находился примерно в десяти милях к Нью-Йорку от Порт-Джефферсона в густом лесном массиве, простирающемся меж ним и Устричным берегом. Дворец был построен в маленькой долине и, возможно, немного был виден с залива, который по моей оценке располагался примерно в трех четвертях мили отсюда. С шоссе его, скорее всего, не было видно, оно лежало довольно далеко, и все пространство до него заросло густым лесом.
Навстречу вышел Конзардине. Мне показалось, он был необычайно рад видеть меня. Он сказал, что мне предоставили новые апартаменты, и добавил, что хочет побыть со мной, если я не возражаю, пока я переодеваюсь к обеду. Я ответил, что его присутствие доставит мне огромное удовольствие. Я действительно так считал, Конзардине нравился мне.
Новые апартаменты также свидетельствовали о моем продвижении по службе: огромная спальня, еще более огромная гостиная и просторная ванная. Обставлены они были более чем великолепно. И в них были окна! Я сразу оценил, как тонко мне дали понять, что я здесь больше не пленник. Вышколенный Томас уже ждал меня. Уйидев сумку, он откровенно ухмыльнулся — одежда для меня была уже приготовлена и разложена на постели. Пока я мылся и одевался, Конзардине непринужденно болтал.
Сегодня вечером Сатаны не будет. Но он велел Конзардине передать, что я оправдал его ожидания, выполнив все, что требовалось, и завтра он поговорит со мной. На обеде будет много очаровательных людей. После обеда — бридж. Впрочем, если мне не захочется, я могу и не играть, заметил он. Мы ни разу не коснулись событий, связанных с ожерельем, хотя Томас наверняка все знал.
Мне очень хотелось спросить, будет ли на обеде Ева, но я решил не рисковать. Когда же наконец, пройдя сквозь три стены и дважды спустившись в лифтах, мы пришли в столовую, ее там не было.
Всего присутствовало восемнадцать человек. Как и обещал Конзардине, собеседники были интересны, остроумны и занимательны. Более всего мне запомнились потрясающая польская красавица, итальянский граф, японский барон и еще трое, чьи фамилии редко исчезали с газетных полос. Сатана широко раскинул свою сеть.
Это был великолепный обед в прекрасной компании; нет необходимости вдаваться в подробности. Ни о хозяине, ни о делах никто не упоминал. Однако в течение всего обеда я с нетерпением ожидал, когда же я наконец смогу вернуться к себе в комнату и увидеться с Баркером. Знает ли он, что меня переселили в другое место? Сможет ли он до меня добраться? А где Ева? Здесь ли она вообще?
Обед кончился, все перешли в другую комнату, где были расставлены столы для бриджа. Нас было восемнадцать человек — можно было составить четыре партии и двое остались бы свободны. Это дало мне подходящую возможность уклониться от игры. К сожалению, этой ситуацией воспользовался и Конзардине и тем расстроил мои планы. Он предложил мне показать некоторые восхитительные уголки дворца. Я, естественно, не мог отказаться.
Мы осмотрели с полдюжины залов и галерей, прежде чем я счел возможным сослаться на усталость. Я не буду описывать, что я видел. Это несущественно. Но я был потрясен уникальностью и красотой всего, что там хранилось. Конзардине рассказал мне, что у Сатаны есть огромнейшие апартаменты, где он держит самые дорогие его сердцу сокровища. А то, что я видел, лишь малая толика всего находящегося здесь.
На обратном пути мы заглянули в зал для игры в бридж. За время нашего отсутствия народу прибавилось, и игра шла еще за несколькими столами.
За одним из них сидела Ева, в паре с ней играл Кохем.
Она равнодушно взглянула на меня, когда я проходил мимо, и безразлично кивнула. Кохем поднялся и дружески пожал мне руку. Мне стало ясно, что зла он на меня не держит. Пока я соображал, с чего начать и как подступиться к Еве, она откинулась на спинку стула и замурлыкала навязший в зубах мотивчик, одну из свеженьких джазовых композиций; «Милый, встретимся в полночь, когда часы бьют двенадцать и лунный свет зажигает радость в наших сердцах...»
Мне не нужно было никакого лунного света, чтобы радость вспыхнула в моем сердце. Я понял, что хотела мне передать Ева, — она виделась с Баркером.
Через пару минут я тихонько наступил Конзардине на ногу. Ева вела себя откровенно невежливо: зевала, нетерпеливо перебирала карты. Кохем недовольно посмотрел на нее.
— Так мы играем в бридж или не играем? — довольно грубо спросила она. — Я предпочитаю в полночь находиться в постели.
Это я тоже понял: она еще раз передавала мне свое сообщение.
Я пожелал им спокойной ночи, и мы с Конзардине направились к выходу. В зал ввалилась еще одна небольшая компания и тут же принялась уговаривать нас остаться поиграть.
— Только не сегодня вечером, — прошептал я Конзардине. — Я устал, и .меня все раздражает. Уведите меня отсюда.
Он взглянул на Еву и едва заметно улыбнулся ей.
— Мистеру Киркхему нужно поработать, — ответил он им. — А я вернусь через несколько минут.
Он проводил меня в мою комнату, показывая по дороге, как пользоваться панелями и лифтами.
— На всякий случай, — заметил он, — если вы вдруг передумаете и захотите вернуться.
— Я не передумаю, — ответил я. — Я немного почитаю и лягу спать. По правде сказать, Конзардине, я что-то сегодня не могу больше выносить мисс Демерест.
— Я собираюсь поговорить с Евой, — сказал он. — С какой стати вы ’должны чувствовать себя в ее присутствии постоянно не в своей тарелке?
— Спасибо, не нужно, — отказался я. — Лучше я сам все улажу.
— Дело ваше, — ответил он и добавил, что Томас разбудит меня утром. Сатана, возможно, передаст с ним какое-нибудь сообщение. Если мне понадобится слуга, я могу позвонить по телефону. Почему-то телефон в отличие от звонка вызывал у меня гораздо более теплые чувства и впечатление защищенности. Значит, Томас больше не следит за мной, рассудил я, и меня это очень порадовало.
Конзардине пожелал мне спокойной ночи. И вот наконец я остался один,
Я подошел к окнам. Решеток не было, но снаружи они были затянуты стальной сеткой — вполне эффективная замена. Я погасил везде свет, оставив только одну лампочку, и принялся за чтение. Мои часы показывали десять тридцать вечера.
Было очень тихо. Время едва тащилось. Около одиннадцати я наконец услышал хриплый шепот из спальни;
— Я здесь, капитан. Чертовски рад вас видеть!
Хотя я и был почти уверен, что Баркер придет, мое сердце радостно екнуло — с души словно камень свалился. Я бросился в спальню и схватил его за плечи:
— Боже мой, Баркер! Как я рад тебя видеть!
— Я получил ваше сообщение, — ухмыльнулся он, подмигивая мне своими маленькими глазками. — Сейчас можно не прятаться — никто не посмеет теперь врываться к вам. Вы у Сатаны в большом почете нынче. Что-то вроде члена королевской семьи. Вы отлично сработали, капитан. А я-то уж знаю, что такое хорошая работа.
Он взял сигарету, прикурил и уселся, с восхищением глядя на меня.
— Чудесная работа! Высший класс! — повторил он. — А ведь у вас нет никакого опыта! Даже я не смог бы сделать лучше.
Я поклонился и придвинул к нему графин.
— Это не для меня, — отказался он. — Это то, что надо, если собираешься лечь спать и устроить себе выходной. Но Джон Ячменное Зерно плохой товарищ в такой работе, сэр.
— Я еще новичок, Гарри, — извиняющимся тоном признался я и отставил нетронутый графин. Он одобрительно кивнул.