– Так ты у нас за справедливость, значит, – заключил великан. – Ишь, правдолюбец выискался. Думал, сопрешь мед, и все по-честному станет? Да еще и трэлей моего братца угробил!
Про изъяны в великанской логике я готов говорить бесконечно.
– Ну и что? – подбоченясь, сказал я. И тут во внезапном приступе гениальности я сочинил наконец команду для моей команды. – ЖРИ ВОРОНЬЕ!
К несчастью, пернатые союзники не оценили моей выдающейся тактики.
Суттунг взревел:
– СМЕРТЬ!
Джек честно попытался помешать топору. Но на стороне топора были земное тяготение, инерция и великанья мощь. А у Джека всего этого не было. Я вовремя кинулся в сторону, и топор разрубил то место, где я только что стоял.
Тем временем вороны наслаждались неторопливой беседой.
– А почему он сказал «жри воронье»? – поинтересовался один.
– Идиоматическое выражение, – пояснил второй. – Означает: «Признай, что ты был неправ».
– Но к чему он это сказал? – недоумевал третий.
– АРРРРР! – Суттунг с рычанием выдернул топор из земли.
Джек влетел мне в руку:
– Мы сразим его вдвоем, сеньор!
Хорошо бы это не были последние слова, что я услышу.
– Вороны, – вдруг встрепенулся еще один ворон, – подождите-ка минутку! Ведь воронье – это мы. Бьюсь об заклад, это была команда!
– Да! – рявкнул я. – К бою!
– Ура! – счастливо откликнулся Джек. – Всегда готов!
Суттунг опять вскинул топор над головой. Джек потащил меня к великану, а стая ворон снялась с дерева и накинулась на великанье лицо, немилосердно клюя глаза, нос и бороду, измазанную в снежной мороженке.
Ослепленный, великан с ревом затопал ножищами.
– Ха-ха! – резвился Джек. – Получи!
И Меч Лета рванул меня вперед. И мы вонзили Джека в Суттунгову левую стопу.
Суттунг истошно заорал. Топор выскользнул из его пальцев. Тяжелое лезвие вошло прямехонько в череп великана. Запомните, дети: никогда не играйте с боевым топором без шлема.
Великан свалился как подкошенный с громоподобным БУХ! Прямо на мертвых косарей.
А вороны расселись на траве возле меня.
– Не очень рыцарственно вышло, – заметил один. – Но коль скоро ты викинг, в этом смысле спрос с тебя невелик.
– Совершенно верно, Годфри! – согласился его товарищ. – Рыцарство – это позднесредневековый дискурс.
– Но вы забываете о норманнах! – вмешался третий ворон.
– Билл, уймись, пожалуйста, – вздохнул Годфри. – Все уже наизусть выучили твою диссертацию.
– А блестящее? – напомнил второй ворон. – Нам дадут что-то блестящее?
И вся стая уставилась на меня жадными глазками-бусинами.
– Ну-у-у… – Из блестящего у меня имелся только Джек. В данный момент он отплясывал победный танец вокруг тела поверженного врага и распевал:
– Кто убил? Я убил! Кто убил? Я убил! Победитель великанов, йоу!
Искушение оставить его воронам было велико. Но я решил, что мой меч мне еще пригодится. Мало ли, вдруг доведется протыкать ноги еще паре-тройке великанов.
И взгляд мой упал на гору мертвых великаньих тел.
– А вон, смотрите! – сказал я воронам. – Девять неслыханно блестящих кос! Годится?
– Хмм, – задумался Билл. – А куда мы их положим?
– Можно арендовать складское помещение, – предложил Годфри.
– Превосходно! – одобрил Билл. – Ну что ж, смертный юноша. Приятно было иметь с тобой дело.
– Вы только осторожнее, – предупредил я. – Они острые, эти косы.
– О, за нас не волнуйся, – каркнул Годфри. – Самая опасная стезя лежит сейчас перед тобою. Лишь одна тихая гавань встретится тебе на пути к кораблю мертвецов. Если, конечно, твердыню Скади можно назвать тихой гаванью.
Я вздрогнул, вспомнив рассказы Ньёрда о бывшей супруге.
– Это гиблое место, – подхватил Билл. – Холод, холод и еще раз холод. А теперь прости нас, нам пора заняться разгребанием всей этой плоти, чтобы добыть наши блестящие косы.
– Люблю это дело! – каркнул Годфри.
– И мы! – хором откликнулись его товарищи.
Они слетелись на груду тел и принялись за работу, за которой я предпочел не наблюдать.
Я поспешил уйти, пока вороны не поубивались об острые косы и не обвинили меня во всех своих бедах. Мы с Джеком начали свой долгий путь к «Большому банану».
Глава XXXVI
Баллада о Хафборне, герое из хибары
На «Большом банане» второму великану оказали радушный прием.
Во всяком случае, так я решил, увидев израненное и обезглавленное тело, распростершееся на берегу неподалеку от нашего причала. Рыбаки обходили его, зажав нос. Они, наверное, думали, что это лежит мертвый кит.