Хафборн рассеянно кивнул и ушел вниз. Может, проверить, как там ужин и как поживают Ти Джей и Мэллори. Или просто потому, что от меня несло.
Когда стемнело, мы вышли в открытое море. Корабль не налетел на скалы, и ни один кракен не проснулся, что уже само по себе было неплохо. Потому что не хотелось потом быть в ответе за что-то такое.
Самира поднялась на корму и приняла у меня вахту. Она жевала финик сорта меджул, как водится, с выражением неземного блаженства на лице.
– Ты тут как? – спросила она.
Я пожал плечами:
– С учетом того, какой нынче выдался денек, так очень даже ничего.
Сэм подняла фляжку и побулькала Квасировым медом.
– Хочешь, я тебе его отдам? Может, понюхаешь или глотнешь самую каплю?
Тьфу, кажется, сейчас меня опять стошнит.
– Нет уж, пусть у тебя будет. Когда придет время, тогда и выпью.
– Разумно. А то вдруг он выветривается быстро.
– Не только из-за этого, – признался я. – Я просто боюсь, что я его выпью, и… И этого будет как бы недостаточно. Я все равно не смогу тягаться с Локи.
Самира смотрела так, словно готова была меня обнять. Хотя обниматься с мальчиками доброй мусульманке не положено.
– Знаешь, Магнус, я сама все время про это думаю. Только не про тебя, а про себя. Неизвестно, достанет ли мне сил сопротивляться отцу. Нам с тобой обоим – достанет ли сил?
– Это моральная поддержка, да?
Сэм улыбнулась:
– Нам остается лишь попытаться, Магнус. Мне хочется верить, что трудности делают нас сильнее. Все, что происходило с нами в плавании, – все было не просто так. И все случившееся повышает наши шансы на победу.
Я посмотрел на нос. Блитцен и Хэртстоун спали рядышком в своих мешках у основания драконьей головы. Не очень подходящее место для сна, особенно после нашего приключения в Альфхейме, но гном и эльф выглядели вполне безмятежными.
– Надеюсь, ты права, Сэм, – кивнул я. – Потому что кое-что из этого была полная жесть.
Сэм шумно выдохнула, словно освобождаясь от голода, жажды и ругательных слов, – от всего, что в пост приходилось держать внутри.
– Я знаю. Мне кажется, самое трудное – это увидеть всех такими, какие они есть. Наших родителей. Наших друзей. И себя.
Наверное, это она о Локи, подумал я. А может, и о себе. Или вообще о ком угодно из нас. Никто из нас не был свободен от прошлого. За время плавания каждому из нас суждено посмотреть на себя в зеркало. И это зеркало говорит только правду.
Мне еще только предстояло увидеть свое отражение. Во время нашего поединка Локи, я уверен, раздует любой мой недостаток, злорадно вытянет на свет каждую слабость, каждый потаенный страх. И низведет меня до хнычущего сопливого комочка.
Фригг сказала, нам нужно прибыть на место к завтрашнему дню. Или самое позднее к послезавтрашнему. А я не чувствовал в себе решимости. Я почти хотел, чтобы мы опоздали. Чтобы мне не пришлось сходиться с Локи в поединке. Но так нельзя. Друзья рассчитывают на меня. Ради всех тех, кого я знаю и кого не знаю, тоже… Я должен предотвратить Рагнарок. Оттянуть его на как можно дольше. Потому что Сэм и Амиру надо дать пожить спокойно, и Аннабет с Перси, и малютке Эстель. Они все заслужили не погибнуть в мировом катаклизме.
Я пожелал Сэм спокойной ночи и устроился на палубе в своем спальном мешке.
Спал я тревожно. Мне снились то драконы и рабы, то падающие горы, то битвы глиняных воинов. В ушах эхом отдавался смех Локи. Палуба то и дело превращалась в тошнотный ковер из мертвецких ногтей, грозивший укутать меня в мерзкий кокон.
Меня растолкал Блитцен:
– Доброе утро.
Утро было несусветно холодное и свинцово-серое. Я уселся, сломав корку льда, которой покрылся мой спальный мешок. Справа по борту проплывали горы со снежными шапками – еще выше, чем в норвежских фьордах. Море вокруг нас напоминало вздыбленный пазл из ледяных кусочков. Палуба совсем обледенела, и наш цыплячий драккар приобрел цвет разбавленного лимонада.
На палубе был только Блитцен. Он зябко кутался, и никакой солнцезащитной одежды на нем не наблюдалось, хотя сейчас определенно была не ночь. И это могло означать только одно.
– Мы покинули Мидгард, – догадался я.
Блитцен слабо улыбнулся, но глаза его оставались серьезными.
– Мы уже несколько часов плывем по Йотунхейму, сынок. Все остальные внизу пытаются худо-бедно согреться. А ты… ты сын летнего бога и легче переносишь холод, но и тебе скоро придется туго. Судя по тому, как падает температура, мы уже близко к границам Нифльхейма.
Я невольно содрогнулся. Нифльхейм, извечное царство льда. Один из немногих миров, где я никогда не был. И где не очень-то рвался побывать.
– А как мы узнаем, что прибыли? – спросил я.