– АРРР! – Хрунгнир выронил оружие и бессильно бухнулся посреди Королевской площади, сокрушив своим масштабным задом парочку скамеек.
Крафт-Керамика болтались на ближайшем дереве, потрепанные и побитые. Их левая нога свисала с ветки футах в десяти над их головой. И все же, увидев, в какую передрягу попал Хрунгнир, они радостно завертели головой, издавая звук, весьма напоминающий смех.
– Беги! – приказал Ти Джей. – Спасай Алекс!
Я вскочил и побежал.
Джек все еще развлекал Муккеркалфе, однако его песенно-плясовой репертуар успел тому изрядно наскучить (С репертуаром Джека это, кстати, происходит регулярно.) Туманный Теленок шлепнул назойливый меч культей. И назойливый меч накрепко приклеился к влажной глинистой руке.
– Фу-у-у! – заверещал Джек. – Отпусти меня!
У Джека, если честно, есть небольшой пунктик насчет чистоты. Как-никак он тысячу лет пролежал на дне реки Чарльз, поэтому от грязи и ила его слегка воротит.
Пока Муккеркалфе топтался, пытаясь избавиться от болтливого оружия, я занялся спасением Алекс. Она лежала, раскинув руки, вся с головы до пят в глине, постанывала и шевелила пальцами.
Алекс не любит, когда я ее исцеляю. Потому что я, выходит, заглядываю в ее эмоции и воспоминания. Но тут ничего не поделаешь, это часть исцеления. Однако сейчас я решил, что спасти ее жизнь важнее, чем соблюсти личное пространство.
И я положил руку ей на плечо. Из моих пальцев начал просачиваться золотой свет. Тепло заструилось по телу от плеча, к самому нутру Алекс.
Я уже приготовился увидеть очередные ужасы. Что-нибудь про ее кошмарного папочку, или как ее изводили в школе, или как колотили в ночлежке для бездомных.
Но вместо всего этого я увидел одно-единственное воспоминание – самый обыкновенный завтрак в гостиной на нашем этаже. Мимолетная зарисовка – тупой Магнус Чейз, каким Алекс меня видит. Я сижу за столиком напротив нее и улыбаюсь какой-то ее шутке. Между зубов у меня застряла крошка хлеба. Волосы, как обычно, нечесаные. Я сижу весь такой безмятежный и довольный, и видок у меня донельзя придурковатый. И вдруг я ловлю взгляд Алекс и смотрю ей в глаза. Чуточку дольше, чем надо. И от этого делается неловко. А потом я краснею и отвожу взгляд.
Вот такое воспоминание.
Я ведь даже помню то утро. Помню, как думал: «Ну вот, опять себя вел, как дурак». И все-таки событие, прямо скажем, не эпохальное.
Так почему же оно оказалось наверху в стопке Алексовых воспоминаний? И почему мне вдруг стало так хорошо, когда я увидел свою придурковатость глазами Алекс?
Она резко открыла глаза. И скинула мою руку с плеча:
– Хватит уже.
– Извини, я…
– Я направо, ты налево!
Мы с Алекс раскатились в стороны. Кулак Муккеркалфе, уже не отягощенный Джеком, впечатался в тротуар между нами. Краем глаза я заметил Джека: тот привалился к двери аптеки, весь перемазанный в глине, и скорбным голосом умирающего героя возвещал:
– Я погиб! Я погиб!
Глиняный воин поднялся. Ну, вот нам и конец, понял я. От Джека толку сейчас мало. Нам с Алекс вообще драться не положено. И вдруг посреди этих моих мрачных дум на Муккеркалфе обрушилась глиняная глыба. Оказалось, Крафт-Керамике как-то удалось сползти с дерева. Левой ноги у них больше не было, от правого кулака остались одни черепки. Но, несмотря на потери, Крафт-Керамика были полны решимости испытать себя на поприще берсерка. Навалившись на неприятеля, КК мощным рывком разорвали ему спину и принялись разбрасывать комья сырой глины, словно разгребая обвалившийся котлован.
Муккеркалфе пошатнулся. Он протянул было к противнику худосочные ручонки, но те оказались слишком коротки. Раздалось звонкое ЧПОК! Крафт-Керамика вырвали что-то из груди Муккеркалфе, и оба воина грянулись оземь.
Муккеркалфе задымился и начал таять. Крафт-Керамика откатились подальше от поверженного врага и, обратив лица к Алекс, протянули ей дрожащими руками свой трофей.
Мой чесночный бублик немедленно запросился наружу.
Потому что Крафт-Керамика держали в глиняных руках сердце. Точнее, огромную сердечную мышцу, слишком большую для человека. Может, коровью или лошадиную. Впрочем, я решил, что лучше мне не знать.
Алекс склонилась к Крафт-Керамике и положила ладони на оба лба.
– Вы славно потрудились, – произнесла она. – Мои предки из Тлатилько гордились бы вами. Мой дедушка гордился бы вами. Но главное, я горжусь вами.
В пустых глазницах вспыхнули золотые огоньки и тут же угасли. Крафт-Керамика уронили глиняные руки. А потом все их глиняные части утратили магическую связь и распались.