Корабль был цел и невредим. А вот Хафборн, Мэллори и Самира выглядели так, словно дорого за это заплатили.
Левая рука Хафборна висела на перевязи. Буйная рыжая шевелюра Мэллори укоротилась до уровня подбородка. Самира стояла у планширя мокрая до нитки и отжимала хиджаб.
– Водяные лошади? – спросил я.
Хафборн пожал плечами:
– Да так, ничего особенного. Около полудюжины раз нападали со вчерашнего дня. Если я не обсчитался.
– Одна схватила меня за волосы и уволокла под воду, – пожаловалась Мэллори.
Хафборн ухмыльнулся:
– По-моему, я тебя очень недурно подстриг, учитывая, что орудовать пришлось топором. Знаешь, Магнус, а ведь лезвие прошло впритык к ее шее, такое было искушение…
– Заткнись, олух, – рявкнула Мэллори.
– Вот и я о чем. Зато видел бы ты Самиру! Она была великолепна!
– Да ладно, пустяки, – буркнула Сэм.
Мэллори фыркнула:
– Пустяки? Тебя утащили под воду, а ты появилась из реки верхом на водяной лошади! Ты оседлала эту тварь! Я в жизни не слышала, чтоб кому-то это удавалось…
Самира слегка передернулась и снова принялась выкручивать хиджаб, словно пытаясь выжать из него остатки воспоминаний.
– Валькирии умеют обращаться с лошадьми. Должно быть, в этом все дело.
– Хмм… – Хафборн ткнул пальцем в мою сторону. – А вы как? Все живы, как я вижу.
Мы поведали им, как провели ночь в гончарной студии, а утром разнесли Королевскую площадь.
Мэллори, нахмурившись, посмотрела на Алекс:
– А я-то думаю, откуда у Фьерро новая раскраска.
– И булыжник в голове Ти Джея. – Хафборн подошел поближе рассмотреть осколок.
Кровь из раны на лбу Ти Джея уже не хлестала, отек спал. Но по какой-то неведомой причине кусочек кремня отказывался выходить. Каждый раз, когда я пытался его вытащить, Ти Джей кричал от боли. Так и ходил с каменной занозой над бровью, что придавало его лицу постоянно удивленное выражение.
– Больно? – спросил Хафборн.
– Уже нет, – застенчиво ответил Ти Джей. – Если только не пытаться его вытащить.
– Так. Погоди-ка… – Здоровой рукой Хафборн пошарил в кармане, достал коробок, из коробка – спичку и чиркнул ею о кремень во лбу Ти Джея.
Спичка мгновенно вспыхнула.
– Эй! – возмущенно крикнул Ти Джей.
– У тебя новая сверхспособность, дружище, – ухмыльнулся Хафборн. – Ты можешь приносить пользу.
– Довольно об этом, – вмешалась Мэллори. – Здорово, что все живы, но вам удалось что-то узнать у великана?
– Ага, – сказала Алекс, баюкая на руках голову Крафт-Керамики. – Мед Квасира надо искать в Норвегии, в месте под названием Флом.
Горящая спичка выпала из пальцев Хафборна и упала на палубу. Ти Джей затоптал ее.
– Все хорошо, здоровяк? Выглядишь так, будто драугра увидел.
Усы Хафборна ходили ходуном, как лес во время землетрясения.
– Сначала Йорвик, теперь Флом… – пробормотал он. – Неужели случайно?..
– Знакомое местечко? – догадался я.
– Пойду вниз, – пробормотал он.
– Давай я сначала вылечу тебе руку?
Он покачал головой с несчастным видом – мол, чего уж там, я уже привык, вся жизнь – боль. И побрел вниз по трапу.
Ти Джей повернулся к Мэллори:
– Что это с ним?
– А что я-то? – огрызнулась она. – Я вам не хранитель его секретов.
Но в голосе ее слышались тревожные нотки.
– Давайте разберемся с этим в пути, – предложила Самира. – Не хочу оставаться в этой реке дольше необходимого.
На том и порешили. Йорк, конечно, прекрасен. Рыба с картошкой там отличная и есть по крайней мере одна хорошая гончарная студия. Но лично я был не прочь свалить из него.
Ти Джей и Алекс отправились вниз переодеться и отдохнуть после утренней битвы. На вахте, таким образом, остались я, Сэм и Мэллори. Только к вечеру мы наконец выбрались из реки Уз обратно в море, но этот отрезок пути, к нашему облегчению, никакими событиями не ознаменовался. Водяные лошади не пытались нас затоптать, великаны не настаивали, чтобы мы сразились с ними в поединке или в бинго. Самое худшее, что с нами произошло, – это низкий мост, из-за которого нам пришлось сложить мачту и она чуть не упала на меня.
На закате, когда мы оставили позади берега Англии, Сэм совершила свое ритуальное омовение. Она помолилась, обратившись лицом на юго-восток, и со вздохом облегчения присела рядом со мной, чтобы развернуть кулек с финиками.
Передав один финик мне, она откусила от другого и стала жевать, прикрыв глаза, с выражением такого блаженства на лице, словно вкушала божественную благодать. Подозреваю, примерно так оно и было.
– Каждый раз на закате, – сказала она, – когда ешь первый финик, это так здорово, будто вообще впервые в жизни ешь что-то вкусное. Настоящий взрыв вкуса.