Он раскрыл ладонь и ткнул себя большим пальцем в грудь: «Я в порядке».
Иногда люди (и не люди тоже) лгут, чтобы обмануть других. Иногда они лгут, потому что им нужно, чтобы ложь стала правдой. По-моему, Хэрт сейчас делал второе.
– Эй, дружище, – прошептал Блитцен, одновременно показывая то же самое на языке жестов. Голос гнома звучал придушенно, будто его раздавил дракон. – Мы с Магнусом можем и вдвоем справиться. Оставь это нам.
Мысль о том, чтобы вдвоем с Блитценом выступить против дракона, не сильно помогла мне забыть о туалете, но я кивнул:
– Ага. Ясное дело. Может, выманим его и прошмыгнем…
– Вы оба ошибаетесь, – показал Хэрт. – Мы должны убить его. И нужно, чтобы я участвовал.
Глава XXV
Мы измышляем феерически кошмарный план
А ну придумайте худшее место для военного совета!
Правильно: у разрушенного колодца, где погиб брат Хэртстоуна. И еще надо, чтобы вокруг был дремучий лес и при этом мы находились в моем самом нелюбимом из всех Девяти Миров, где нас никто ни за что не станет спасать.
В общем, как-то так.
Я вытащил Джека и посвятил его в курс дела. В кои веки он не заверещал от восторга и не разразился очередным хитом.
– Кольцевой дракон? – Его руны померкли и теперь еле светились серым. – Ох, это пропащее дело. От проклятых колец происходят худшие драконы.
Я перевел это знаками Хэрту.
– У дракона есть слабое место, – хмыкнул тот. – Брюхо.
– Что он говорит? – спросил Джек.
Среди друзей Хэртстоуна Джек единственный упирался и ни в какую не соглашался учить язык жестов. Какой смысл, говорил он. Рук-то у него все равно нет. Подозреваю, это Джек прикидывался в отместку Хэрту, который не мог читать у него по губам. По причине полного отсутствия губ. Эти волшебные мечи иногда ужас до чего мелочные.
– Он говорит, брюхо – слабое место у дракона, – перевел я.
– Ну да, – откликнулся Джек без особого энтузиазма. – Шкуру им пробить практически невозможно, но на брюхе есть зазоры в броне. Если заставишь дракона перекатиться на спину – удачи тебе с этим, ха-ха, – можешь вонзить меня в такой зазор и поразить его в сердце. Ты, кстати, пробовал протыкать кольцевых драконов? А я пробовал. Гадость. Кровища у них кислотная.
Я перевел все это Хэрту.
– Джек, а тебе кровь как-то повредила? – спросил я.
– Вот еще! Я Меч Лета! Меня закалили в волшебном пламени, какой-то ядовитой кровью меня не проймешь!
Блитцен кивнул:
– Тут не поспоришь. Закалка у Джека что надо.
– Спасибо, – ответил Джек. – Хоть кто-то способен оценить подлинное мастерство! Если проткнуть мною драконье брюхо, я от этого не пострадаю. Но я пекусь о тебе, сеньор. Одна капля драконьей крови на твоей коже, и тебе крышка. Эта пакость мигом проникнет внутрь. И средства от нее нет.
Я вынужденно признал, что перспектива так себе.
– А ты сам не сможешь с ним сразиться? Ты бы подлетел к дракону и…
– …учтиво спросил, а не соизволит ли он перевернуться на спину? – Джек фыркнул. Словно молотком стукнули по гофрированной металлической крыше. – Кольцевые драконы не просто так ползают на брюхе, братцы. Они знают, где у них уязвимое место. И к тому же, убийство кольцевого дракона – очень личное дело. Придется тебе махать мною самому. А подобное действо может изменить твой вирд.
Я озадаченно нахмурился:
– Изменить мой вид?
– Да не вид. Вирд.
– А это не вергельд? – насторожился я.
– Он имеет в виду судьбу, – вмешался Блитцен, показывая то же самое знаками для Хэрта.
Судьбу обозначала вытянутая вперед ладонь – будто Блитцен что-то толкал. И этим жестом он как бы показывал, что все тип-топ. Но потом он внезапно уронил обе ладони на колени: бежал-бежал, врезался в стену и умер. Все-таки иногда язык жестов своей точностью просто убивает. Хотя, кажется, я это уже говорил.
– Если взялся сразить кольцевого дракона, – продолжал Битцен, – в особенности того, кого ты прежде знал, ты связался с нешуточной магией. Драконье проклятие может отозваться в твоем будущем, изменить течение твоей жизни, повлиять на судьбу. Проклятие может… запятнать тебя.
И вот это «запятнать» он произнес по-особенному. Так не говорят про кетчуп или жир. Типа драконоубийство так просто не смоешь, даже с предварительным замачиванием.
Хэртстоун сделал несколько отрывистых жестов – он всегда так жестикулирует, когда раздосадован:
– Должно быть сделано. Я сам сделаю.
– Дружище… – Блитцен неловко замолчал. – Это же твой отец.
– Он мне больше не отец.
– Хэрт, – посигналил я, – а есть способ добыть точило, не убивая дракона?