—Что это за дрянь?
—Это алкоголь. Если есть желание, его можно раздобыть в столовой. Я бы назвала его лекарством от жизни, некоторые вещи без него никак не вынести, поэтому почти каждый на Корабле пьёт алкоголь. Беда и спасение в том, что глупых людей он делает ещё глупее, а умным даёт возможность отдохнуть от их ума. Несмотря на всё то разрушение, какое он несёт человеку, алкоголь всё же является полезной и необходимой вещью», – объяснила она просто и доходчиво. Я выпил ещё и передал ей бутылку. Вита с радостью приняла её и отхлебнула.
—Как же он действует? – спросил я у неё тогда.
—Сейчас почувствуешь, – ответила она беззаботно
И я почувствовал. Меня слегка повело в сторону, голова немного закружилась, и всё вокруг еле заметно поплыло. Моё тело расслабилось и освободилось от невидимых оков, мои движения больше ничего не сковывало. На душе стало спокойно и безмятежно. Ничего подобного я никогда не чувствовал. Напиток вымыл из моей головы всё лишнее. Он забрал мои мысли, очистил их и вернул в совершенно другом виде, и, успокоившись, они расплывались, становясь похожими на морскую гладь, не колыхаемую ни единым сомнением. Мои убеждения кто-то будто разложил по полкам, после чего я смог гораздо лучше плести логику рассуждений. Так правдиво и правильно, как в этом состоянии, я не видел мир никогда прежде. Сейчас все противоречия пропали, и мне предстала будто полная его картина. Все самые ужасные вещи вспыли в моём мозгу, выстроились в ряд и глазели теперь в ожидании моей реакции, но мне не было страшно. Я мог смело взглянуть в их чёрные глаза. Они больше не были в состоянии ранить меня.
Сильное желание толкало на беседу. Думалось, что скрывать мне теперь нечего и незачем. После некоторого молчания я заговорил и сразу почувствовал, что удаётся мне это гораздо лучше, чем когда-либо.
—Что ты думаешь об этом месте? – спросил я
Мой вопрос оказался для Виты весьма неожиданным, и, ни секунды не думая, она решила уточнить:
—В смысле, о чём это ты?
Я ожидал такой реакции и спросил:
—Что ты думаешь о Корабле?
Не зная, что ответить, но нисколько при этом не смутившись, она сказала:
—Я даже не знаю… Обычно, когда я нахожусь на работе или в толпе безмозглых людей, меня так и разрывает изнутри. Мне хочется закричать каждому в лицо, что я по поводу всего этого думаю, но мне приходится молчать. А сейчас, когда я могу наконец высказаться, слова пропали, в голову ничего не приходит… Так что не подумай, что я пытаюсь укрыться или не хочу высказывать своё мнение, вовсе нет, я просто не в состоянии высказать его сейчас, но я бы с радостью послушала тебя. Если ты хочешь излить душу, то самое время это сделать.
Я тяжело вздохнул и заговорил:
—Не знаю, с чего начать… Понимаешь, , и единственный выход – это броситься за борт и опередить события. Маленьким, призрачным проблеском надежды в бесконечной тьме отчаяния для меня был Либер. Только он, как мне казалось, мог выручить меня из этого тлена, но в конце концов не сумел выбраться даже сам. Его смерть оборвала всякую спасительную нить, которая у меня была. Хотя сейчас я уже и не верю, что у меня была эта нить.
Я умолк. Вита, взволнованно смотревшая на меня всё это время, отпила немного и передала бутылку мне со словами:
—Но пока ты жив, всё возможно! Разве это не так? Ты сам сказал, что мы совершенно ничего не знаем, так откуда же в тебе такая уверенность насчёт того, что ты говоришь?
—Ты сама-то веришь в эту чушь? «Пока ты жив, всё возможно!» Это верно, тут не поспоришь, потому что ты даже представить себе не можешь, откуда нападёт на тебя завтра несчастье! Какой мир, такой и взгляд на него! Я уверен, ты знаешь об этом не хуже меня, просто боишься признать, , слегка повысив голос, и выпил ещё.
Я уже привык к своему состоянию, и мне не хватало той поразительной лёгкости, какую я ощутил вначале. Она также повысила голос и резко ответила мне:
—Да, прав! Может, мне и впрямь страшно! Все твои мысли мне знакомы, и я знаю, о чём ты говоришь, но я не даю удавке затянуться у себя на шее. Я не бросаю своей последней надежды, потому что без неё, кроме как прыгнуть за борт, ничего не остаётся. Не нужно говорить мне, что надежда – это страшнейшее из зол, я и без того это знаю, но не хочу умирать и не хочу, чтобы умер ты. Поэтому я и пытаюсь, как могу, удержать тебя на плаву! Всё, что ты сейчас сказал, я увидела у тебя в глазах тотчас же, как ты впервые взглянул на меня. Потому я и пришла! Я пришла помочь тебе, спасти тебя, и если ты не примешь эту помощь, ну и пусть! Я всё равно буду рядом, я не дам тебе думать об этом!