— Отправляйся в Ситэр вместе со своими королевскими принципами! Легче найти общий язык с каким-нибудь недоумком, чем с тобой!
Диган встал и направился к двери. Его шаги не сопровождались звоном шпор; этому мешали рассыпанные орехи. Ему хотелось поскорее остаться наедине с собой, чтобы дать выход накопившейся злости.
Кавалькада со скоростью улитки ползла в направлении Дишента. Дорога все так же вилась вдоль берега Инстрельского залива и была сильно изъезжена караванами дровосеков. Хотя снег давно сошел, борозды от саней глубоко врезались в землю.
На работных дворах Дишента сушили березовые бревна, отчего над домами вился черноватый дым костров, сложенных из сучьев и щепок. Гвардейцам Лизаэра приходилось ночевать между вязанок коры, приготовленной для дубилен, или под своими же телегами, стоящими среди штабелей необработанных досок. Ремесленники отнюдь не были в восторге от появления принца и откровенно плевали вслед его свите. Лизаэра это ничуть не трогало. Он нанес визиты в собрания гильдий и к городским властям. Золото сделало свое дело: офицеров принца разместили в сараях, где хранились ценные породы древесины. Изысканные манеры принца принесли ему благосклонность жен городских сановников.
Диган, как и его командиры, провел бессонную ночь, ожидая возможных стычек между горожанами и пришельцами. Однако глубоко укоренившаяся в этом городе ненависть к королевской династии, правившей Тайсаном, не перехлестнула границы словесных оскорблений.
Вскоре после аудиенции у властей Дишента Лизаэр повел свою кавалькаду дальше. Он горделиво ехал впереди, довольный произведенным впечатлением.
Диган не разделял его ликования. Поравнявшись с Лизаэром, он некоторое время ехал молча, потом сказал:
— Дишент тебе не Изаэр и не Эрдана, где несколько дорогих подарков могут вскружить головы.
Город с его лесопильнями и островерхими мельницами остался далеко позади. Впереди лежали многие лиги пути по низменным равнинам. Округлые, поросшие кустарником холмы скрывали развалины строений Второй эпохи, а по выщербленным древним аркам вился дикий виноград. Места эти пользовались дурной славой. По ночам, когда в низинах клубился туман, его сопровождали сотни светящихся точек, похожих на болотные огни. Здесь, если верить слухам, свободно разгуливали души давным-давно исчезнувших паравианцев. Любой горожанин старался как можно быстрее проехать этот отрезок дороги.
Сидя на взмыленном, забрызганном грязью коне, Лизаэр крепко держал поводья. Сзади слышались крики охрипших офицеров, пытавшихся выполнить приказ и остановить кавалькаду. Это удавалось им с трудом: суеверный страх гнал людей дальше.
Лизаэр сидел прямо, развернув плечи. На нем был плащ с капюшоном, скрепленный сапфировой заколкой. Принц глядел на клочья тумана и ждал.
— Нам пора объясниться, — наконец сказал он Дигану. — Я должен знать: ты со мной или против меня?
Диган не обращал внимания на мерзкий холод, пробиравший его до костей. Он изо всех сил пытался сохранить свою злость, ибо она позволяла противостоять глазам принца, пронизывающим его насквозь, до самого сердца. Затем он вдруг поддался напору чувств и признался в том, в чем совсем не собирался признаваться:
— Я боюсь за тебя, Лизаэр. Ты — наша единственная защита от Повелителя Теней. Только твой дар света способен противостоять его зловещей магии.
— Тогда перестань колебаться и начни по-настоящему мне доверять, — сказал ему Лизаэр. — Твое беспокойство передается другим и только подрывает боевой дух наших людей. Хуже того, оно идет на пользу нашему врагу. А ты знаешь, с какой безжалостной изощренностью он умеет пользоваться любой нашей слабостью.
На следующий день они достигли места, где этот путь пересекался с Большой Западной дорогой. Шел сильный дождь. Итарранские гвардейцы, лично отобранные Диганом для защиты Лизаэра Илессидского, получили приказ построиться в отдельную колонну и незамедлительно возвращаться в Ратан. Вопреки всем доводам разума и где-то вопреки самому себе, Диган руководил их прощальным построением.
Гвардейцы покинули кавалькаду. Дождь не только не желал прекращаться, но стал еще сильнее. Дигану то и дело приходилось отряхивать плащ от скапливающейся воды. Отфыркиваясь от серебристых струек, текущих у него по усам, он сказал Лизаэру:
— Клянусь Этом, у тебя наверняка есть какой-то замысел. Неужели твое королевское самолюбие пострадает, если ты немного посвятишь меня в свои планы?
— Все настолько просто, что ты не поверишь! Лизаэр промок ничуть не меньше всех остальных, но, казалось, совсем не страдал от этого. Тряхнув мокрыми волосами, он засмеялся.
— Мой дорогой главнокомандующий, твои гвардейцы отличались чрезмерной преданностью. Их переполняла неподдельная отвага и вело вперед стремление разделаться с Аритоном. Мы его обязательно уничтожим, но на поле сражения. А поскольку численность гвардейцев все же недостаточна, чтобы выманить Повелителя Теней из его укрытия, их решимость могла нам только повредить. Я не имел права рисковать ни их, ни нашей безопасностью.
Совсем не военный человек с узким вытянутым лицом — бывший итарранский чиновник, которому Лизаэр пообещал должность авенорского наместника, — приготовился изложить свои возражения, но принц пришпорил коня и устремился вперед. Нельзя сказать, чтобы и наемники были в восторге от решения Лизаэра. Допустимо ли, оказавшись в чужом и явно враждебном краю, сокращать свою армию? Однако решение принца имело силу приказа, не подлежащего обсуждению. Ворчание недовольных солдат пресекалось весьма оригинальным способом: их сажали на место возницы ближайшей телеги и давали в руки вожжи.
Под ногами, копытами, колесами чавкала раскисшая дорога. Сверху немилосердно хлестал дождь. Потеряв половину вооруженной охраны, кавалькада упрямо ползла на запад.
Вот тут-то и начались трудности, которых так долго ожидал Диган. Вскоре откуда-то с севера появился отряд всадников-копьеносцев. Те двигались очень быстро, однако дозорным принца удалось разглядеть их знамя. От влаги все его цвета поблекли, различимым оставался только герб: серебристый топорик в круге из сцепленных звеньев кольчуги.
— Мы натолкнулись на отряд изаэрских головорезов, — доложил один из дозорных, помчавшись во весь опор к Лизаэру.- У них наверняка имеется приказ выпустить кишки претенденту на королевский трон.
Будущий авенорский наместник, выслушав донесение, бросился к принцу.
— Ну что, ваше упрямое высочество? Дождались? А ведь главнокомандующий постоянно вас предупреждал. Учтите: здесь еще никто не отменял награды, обещанной за истребление любого, кто принадлежит к династии Илессидов.
Дигану было не до замечаний. Он попытался сделать единственно возможное: собрать рассеявшихся по всей кавалькаде наемников и поставить живой заслон на пути изаэрцев. Однако Лизаэр вцепился в поводья его лошади, не дав ему двинуться с места.
— Стой, Диган. Пусть наемники остаются на своих местах. Не сомневаюсь: они готовы вступить в ожесточенный бой. Но мне не нужны убитые ни с нашей, ни с изаэрской стороны. И вообще я надеюсь, что эти люди явились не сражаться, а пригласить меня нанести визит правителю Изаэра.
Момент для отпора был упущен. Точно рой шершней, которым не терпелось ужалить, копьеносцы устремились туда, где в окружении знамен и адъютантов находился принц Лизаэр.
— Нам приказано схватить самозванца, именующего себя потомком Илессидов!
Эти слова выкрикнул лысый человек с порванным ухом — командир отряда. На нем была кольчужная рубашка, из манжет которой торчали шипы. Он восседал на нескладном сером мерине. Судя по отсутствию шрамов, коню не доводилось бывать в сражениях, а может, судьба благоволила к нему. Мерину не стоялось на одном месте, он то пятился назад, то делал несколько шагов в сторону, вздымая копытами пропитанный водой дерн. Всадник натягивал поводья и сыпал проклятиями, пытаясь хоть как-то усмирить упрямое животное. Тем временем один из пажей Лизаэра, совсем еще мальчишка, приблизился к командиру головорезов, поклонился и звонким детским голосом сообщил, что его высочество принц Лизаэр с благодарностью принимает приглашение и готов нанести визит правителю Изаэра.