Раздался хохот — это карлик выхватил карманный нож и отсек великану голову. Корделия встала и под шумок, не оборачиваясь, устремилась к выходу. Никто не обратил внимания. Все хохотали и хлопали в ладоши. Отрубленная голова продолжала как ни в чем не бывало петь свою песенку, а ее хозяин тузил карлика.
Давая официанту чаевые, Прайди поинтересовался:
— Кто эта дама, с мистером Кроссли? Вы ее знаете?
— Конечно, сэр. Это мисс Фреда Джеральд, актриса, — официант бросил взгляд на серебро у себя на ладони и счел возможным добавить: — Из театра Гаррика, сэр. Во всяком случае, еще недавно там работала.
— Она часто здесь бывает?
— С мистером Кроссли? Да, сэр. Довольно часто.
Они вышли на улицу. С реки тянулись клубы тумана, в котором тонули уличные огни. Какой-то моряк бранился с проституткой; пахло супом. Скулили нищие.
— Я вот думаю: что такое ложь? — разглагольствовал Прайди. — "Мой хозяин учил меня лгать…" Должно быть, имеется в виду обман. Лицемерие, надувательство. Обыкновенное жульничество. Что-нибудь в этом роде. Как вам хочется — пройтись пешком или взять кэб?
— Лучше кэб, — ответила Корделия.
Глава IX
«А теперь — полная беспристрастность. Нужно смотреть правде в глаза. Чего ты ожидала: что он будет вечно сторониться женщин — ради хрупкой надежды вернуть тебя? Или что он зачахнет? Сопьется?
Будь честной: в этой ли конкретной женщине дело? Ее кошачья прелесть возникла из ниоткуда, грозно заслонила будущее. Фреда Джеральд. Так ли это важно? Абстрактный звук. Безликое имя. Кошачья грация, загадочность, эффектное платье, гордая посадка головы. И Стивен. "Дорогая, неужели ты думала, что я буду все эти годы хранить верность?"
Корделия всю ночь металась, моля о наступлении нового дня и страшась его. Струсить, убежать и потом всю жизнь презирать себя — или встретиться с ним и все выяснить, сдержать данное Прайди слово?
В тяжелом полусне она видела Стивена в мюзик-холле с девушкой в зеленом. Кто-то прошептал: "Знаете, кто это? Это Маргарет!" То ей снилось, будто дядя Прайди читает лекцию Гексли, то из забытья выплывал декламирующий стихи Брук, то уверовавший Слейни-Смит, то разуверившийся мистер Фергюсон. Сон и явь переплелись; стало трудно различать, где кончается вымысел и начинаются парадоксы самой жизни.
Утром Корделия особенно тщательно выбирала наряд. Вчера одной из причин ее бегства явилось то, что она не сняла после дороги траур. Вся в черном, она потерялась бы перед броской зеленью платья мисс Джеральд. Что бы ни было, она должна быть во всеоружии своей красоты.
По случайному совпадению, одно из привезенных ею с собой платьев также оказалось зеленым, цвета незрелого яблока, с нижней юбкой в клетку, тесным лифом и кружевами на вороте и на запястьях. Она надела к нему другую шляпку, небольшой серый ток из перьев с зеленой лентой. Дядя Прайди при виде Корделии дернул себя за бороду.
За завтраком договорились, что он отвезет Яна в зоопарк.
— Встретимся за обедом, — сказала Корделия. — К тому времени я вернусь. Так или иначе, постараюсь вернуться к часу.
Туман рассеялся. В утреннем свете Лондон показался ей совсем другим. На улицах по-прежнему было сильное движение; на тротуарах толкались прохожие; из них, по меньшей мере, четвертую часть составляли иностранцы. Не то чтобы она не привыкла к незнакомым запахам, незнакомому выговору, непривычной одежде — просто Корделия и сама чувствовала себя иностранкой.
Она немного прошлась пешком, чтобы успокоиться и взять себя в руки, а затем наняла пролетку. Лошади резко понеслись вперед, обгоняя не только пешеходов, но и омнибусы.
На широком крыльце "Королевского варьете" в этот ранний час было безлюдно. Улица выглядела довольно-таки невзрачной. В доме напротив женщина вывешивала на балконе белье для просушки. Может, театр закрыт, а Стивен находится совсем в другом месте? Она расплатилась с извозчиком. Осторожно потянула стеклянную дверь. Та мигом подалась.
Внутри было темно и тихо. Пахло сигаретным дымом, пылью и выдохшимся пивом. Вдалеке скребли пол. Корделия направилась на этот звук и подошла к неширокой лестнице.
— Прошу прощения…
Звук прекратился.
— Чего?
— Я прошу прощения. Внизу никого не было…
— Что вам угодно?
Перед ней на коленях стояла уборщица.
— Я ищу мистера Стивена Кроссли. Вы не знаете, он сейчас здесь?
— Ошиблись лестницей, сударыня. Это сразу за входной дверью — лестница слева. Вам назначено?
— Э… нет. Но я думаю, он меня примет.
— Идемте, я вас проведу, — старуха тяжело поднялась с колен, вытерла о фартук руки и одернула юбку. На Корделию пахнуло джином и карболовым мылом.
Стивен здесь! Несколько ступенек вниз. Пересечь фойе. Теперь несколько ступенек вверх. Здесь уже светлее. Стеклянная дверь. Тук-тук.
— Да?
— Леди к мистеру Кроссли.
Вышел немолодой клерк с блестящими, зачесанными набок волосами.
— Вам назначено, мисс?
— Нет. Доложите о миссис Фергюсон.
— Хорошо, мадам.
Ну вот. О Господи! Мужские голоса. Клерк пропустил вперед своего босса. Стивен!
— Корделия!
Он стоял в дверях. Чужие, незнакомые глаза потеплели, зажглись изнутри.
— Корделия, вот не ожидал!
Она вдруг совершенно успокоилась — слава Богу! — и улыбнулась.
— Вот, решила заглянуть на несколько минут.
— Я чуть не принял тебя за привидение. Правда. Входи. Ну входи же! Что ты делаешь в Лондоне? Прошло столько лет!
Он взял ее руки в свои, заглянул в глаза. Напрасно она искала в его словах и взгляде фальшь — ее не было. Да, он немного пополнел. Но все то же обаяние, а в ясных карих глазах все так же играет жизнь.
— Приехала ненадолго. Вот и решила повидаться.
— Ну разумеется. Я не простил бы тебе, если бы ты не сделала этого. Идем со мной.
Он ввел ее в свой кабинет, затворил дверь и прислонился к ней спиной.
— Ради всего святого, наконец-то ты приехала! Как хорошо! Сколько мы не виделись — пять, шесть лет? Ты не отвечала на мои письма и не вышла ко мне, когда я заехал. Я был бесконечно несчастлив!
В прошедшем времени — "был".
— Я почему-то думала, что ты вернешься в Америку.
— Я и собирался. Но потом передумал. Вот так устроен мир… — он подошел к столу. — Хочешь выпить?
— Нет, спасибо.
— Прошу тебя! Это предохраняет от простуды.
Предохраняет от простуды.
— Хорошо.
Минутное молчание. Звук сифона. Нужно что-то сказать… Стивен вернулся к столу.
— За тебя, милая, — он не забыл, что она предпочитает шерри.
Они выпили.
— Да! — произнес Стивен и вздохнул.
— Что "да"?
— Ты по-прежнему прекрасна. Гораздо красивее, чем сохранила моя память. Я думал, ты изменилась.
Корделия улыбнулась.
— Прошло всего пять лет.
— Да, но… Ладно, к чему все это? Ты не изменилась, вот что главное.
Они поговорили еще несколько минут, осторожно подбирая слова. Он спросил, как она нашла его.
— Брук с тобой?
— …Нет.
Стивен закурил сигару.
— Не могу сказать, чтобы я жалел об этом. Простая условность…
Он посмотрел на нее сквозь табачный дымок. Глаза сверкнули.
— Ты еще долго пробудешь в Лондоне?
— Завтра уезжаю.
— Мимолетный визит?
— Да.
— Может быть, задержишься?
— Нет, мне нужно ехать.
Его голос стал немного мягче.
— После того последнего визита в ваш дом я был совсем убит. Прошел все круги ада. Ревность, гнев… Я говорил себе: пусть уходит, я ее ненавижу! Уеду опять в Америку. Но это оказалось нелегко. Нельзя полюбить или разлюбить по приказу. Я долго не мог забыть тебя.
— Но потом все-таки забыл?
— Неужели на это похоже? Мне так и не удалось выбросить тебя из головы. Ты знаешь, ты единственная женщина в моей жизни, которая имеет значение.