Но в тот день позвонил Саша Горбунов, администратор ДК. Сказал — зайди, тут с тобой познакомиться хотят. Некто Миша Ким. На вопрос «Зачем?» — Саша неопределенно хмыкнул: «Музыкантов ищет. Серьезный парень вроде. Сам увидишь».
Юрка пришел без особого энтузиазма. И увидел его. Ким. Парень лет двадцати с небольшим, с нездешней, чуть азиатской внешностью. Держался спокойно, даже слишком спокойно для их суетливой тусовки. Двигался с едва заметной осторожностью, будто прислушивался к своему телу — последствие какой-то серьезной травмы. Но главное — взгляд. Тяжелый, цепкий, проникающий. От такого взгляда хотелось или спрятаться, или съязвить.
— Я собираю группу, — сказал он без предисловий, когда они отошли покурить в угол сцены, заваленный старыми декорациями и пыльными барабанами. — Не для танцулек. Для серьезной работы. С нормальной аппаратурой, базой. И с деньгами.
— А я причем? — хмыкнул Юрка, пуская дым кольцами. — Моя «серьезная» работа по кабакам лабать.
Ким не улыбнулся. Просто смотрел. Этот взгляд напрягал.
— Ты играешь «Битлов»? — спросил он вдруг
— Смотря, кому и зачем, — осторожно ответил Юрка.
— Мне, — просто сказал Ким. — И затем, что я набираю музыкантов, которые действительно въезжают в эту музыку, а не просто тренькают на танцульках. Мне сказали, что ты один из лучших басистов на районе.
Юрка криво усмехнулся, пытаясь скрыть внезапную гордость.
— Конкуренция невелика, сам понимаешь, — криво усмехнулся он.
— Достаточная, — пожал плечами Ким. — Вопрос в другом. Ты хочешь и дальше по свадьбам специализироваться или попробуешь что-то настоящее?
Это было сказано без нажима, но попало точно в цель. В самое больное место. Смесь злости на этого спокойного наглеца, стыда за свою халтурную жизнь и внезапной, дурацкой надежды обожгла Юрку изнутри.
— А ты сам-то кто такой? Новый Эдди Рознер? — съязвил он, вспомнив знаменитого джазмена. На чем играешь?
— Я не музыкант, — спокойно отвечал Ким. — Я организатор. У меня есть возможность достать аппарат, инструменты. Настоящие, фирмовые! Найти площадки для выступлений. И у меня есть идеи насчет репертуара. Такого, который здесь еще не играли. Где твою группу можно послушать? В деле.
Аппарат… Не самопал, не переделанный «Регент»! Инструменты… Эти слова подействовали на Юрку как заклинание. А «репертуар, который не играли»? Что он имеет в виду? Блефует? Или?..
— Ну так что? — Ким смотрел выжидающе.
— Послезавтра свадьбу играем, — буркнул Юрка, сам удивляясь своей поспешности. Приходи. Послушаешь наш «настоящий» звук.
— Хорошо, — кивнул Ким. — Телефон оставь. Созвонимся.
Ансамбль Юрки… Громко сказано. Так, сборище битых жизнью музыкантов, которых он набрал по кабакам и танцплощадкам. Четыре человека. Сам Юрка — бас-гитара. Витька Петров — вокал и ритм-гитара. Вадик Зайцев — клавиши. Лешка Пузырев — барабаны.
Витька Петров… Лет десять назад он был местной звездой. Король танцплощадки ДК. Пел твисты и шейки, копировал Магомаева и заграничных звезд, чьи песни он снимал с заезженных пленок на своем «Яузе-5». Английские слова записывал русскими буквами в тетрадочку, заучивал, как молитву, не понимая и половины смысла. Но публика верила. Девчонки вешались на шею. Одна самая настырная и доверчивая женила-таки на себе. Семья, дети, работа настройщиком на заводе «Калибр»… А слава прошла. Появились бит-клубы, новые герои. Репертуар Петрова стал смешон. Его попросили из ДК. Остались только свадьбы и банкеты, где он пел с выражением оскорбленного гения на лице. Ему было за тридцать, но он все еще верил, что его час придет.
Вадик Зайцев — студент Гнесинки, пианист. В их «ансамбле» играл исключительно ради денег. Но халтура эта доставляла ему какое-то свое, тихое, извращенное удовольствие. Он с непроницаемой улыбкой наблюдал за пьяными танцами, за потугами Петрова изображать Элвиса, за Юркиными гитарными запилами. Сам играл безукоризненно, чисто, но без души. На советы не напрашивался, но если спрашивали — мог разложить любую гармонию. Почти не пил — берег руки и репутацию в училище. Тихий циник.
Лешка Пузырев — барабанщик. Учился там же, где и Зайцев, на ударных. Тусовался в рок-клубах, считал себя авангардистом. Их свадебную халтуру презирал всеми фибрами души, но играл — тоже ради денег. Играл зло, отрывисто, часто сбиваясь с простого ритма, но иногда выдавал такие брейки, что Юрка только присвистывал. Ненадежный, но способный.