— Слушай, механик, — решился я прервать его тираду о преимуществах квадратных поршней, пока мой мозг окончательно не расплавился от обилия технических терминов. — А вот ты все про колхозы, про насосы… А сам-то чем занимаешься в свободное от великих изобретений время? В смысле, где трудишься официально? Для галочки, так сказать?
Тучков отложил карандаш, посмотрел на меня с хитрым прищуром, словно я задал вопрос с подвохом, и вновь отхлебнул портвейна.
— А я не говорил, что ли? — он даже немного обиделся. — Я ж тебе толкую про судно наше!
И тут выяснилось самое интересное. Оказалось, что мой собеседник, этот гений недооцененной инженерной мысли, работает не кем-нибудь, а старшим помощником капитана (он же — старпом, он же — механик, он же — боцман, матрос и кок в одном лице) на бывшем буксире «Полюс». Буксир этот, пережив бурную молодость в дельте Волги, был списан со своей толкательной должности и передан в ведение Восточно-Каспийской морской инспекции рыбоохраны. Весь экипаж этого грозного стража рыбных запасов состоял из двух человек: капитана Хлопушина (фамилия говорила сама за себя) и, собственно, нашего героя — старпома Тучкова. Два бойца невидимого фронта на страже каспийской селедки и осетров.
В настоящее время, как поведал Тучков, он совершенно легально отдыхает в астраханском профилактории «Волна» (путевку выбил через профком), пока его боевой корабль «Полюс» проходит очередной профилактический ремонт в доках астраханского речного порта. По идее, Тучков должен был бы присутствовать при ремонте и лично контролировать замену каждой гайки, но, как водится у гениев, он не сошелся во взглядах с главным механиком порта. Поругался вдрызг из-за какого-то там «неправильно установленного сальника на гребном валу». Механик порта, будучи человеком приземленным и не терпящим критики от «речных умников», потребовал, чтобы Тучкова на время ремонта удалили с глаз долой. Поэтому в доке сейчас страдает в одиночестве капитан Хлопушин, а наш изобретатель Тучков наслаждается заслуженным отдыхом и заодно сбежал на пару-тройку дней в Москву — «посмотреть, так сказать, на передовой опыт столичного судоремонта». Ну, и портвейна выпить в вагоне-ресторане, само собой.
«Блииин!» — мысленно взвыл я, едва не поперхнувшись кусочком хлеба, которым собрал подливку. Вот же совпадение! Человек из Каспийской рыбоохраны! Тот, кто по долгу службы должен ловить таких, как мы, браконьеров и контрабандистов!
— Рыбоохрана, значит… — протянул я как можно небрежнее, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица и долив себе водки. — Серьезная работа. Опасная, наверное? Браконьеры, поди, отстреливаются?
Тучков махнул рукой.
— Да какое там отстреливаются! Мелочь одна попадается, с сетями да с удочками. А кто по-крупному работает, тех не поймаешь. У них и лодки быстроходные, и связи, где надо… Нам на нашем «Полюсе» за ними не угнаться. Мы больше так, для порядка курсируем, флаг показываем.
— А в Красноводск вы на своем «Полюсе» не ходите? — как бы между прочим спросил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
— Как же это не ходим, родной? — искренне удивился Тучков. — Мы ж к ним и приписаны! К Восточно-Каспийской инспекции! База у нас там, в Красноводске. Так что мотаемся туда-сюда постоянно. Как раз после ремонта туда пойдем. Хлопушин вернется, и пойдем. А ты что, в Красноводск собрался? По делам али как?
Сердце у меня заколотилось где-то в районе горла. Вот он, шанс! Через Каспий. На судне рыбоохраны! Это же идеально!
— Да вот, думаю съездить, — уклончиво ответил я. — Говорят, город красивый, море… Товарищ вот со мной едет, — я кивнул в сторону нашего купе, где Колька, наверное, уже допивал свою настойку и слушая по «Панасонику» вражеские голоса, — он с Дальнего Востока, экзотики хочет.
— Город красивый? — удивился Тучков и по выражению его лица, я понял, что дал маху.
— Ну в смысле, экзотика… экстремальный туризм…
Тучков понимающе хмыкнул.
— Красоты не заметил, а экстрима там хватает, это точно. Пустыня, верблюды, туркмены в халатах… Море опять же. Только грязное оно там, нефтью все загажено. И жара летом — под пятьдесят, а зимой, наоборот — холодина. Но если туризм…
— Не бесплатно, конечно, — обнадежил его я. — Подбросите?
Тучков на мгновение замер, его мутные глазки уставились на меня в упор. В них промелькнуло что-то острое, расчетливое. Кулигин исчез, появился делец.