Не успели мы с Колькой просканировать обстановку, как нашу Инну взяли в оборот две энергичные тети в фартуках. Последовал интенсивный допрос о здоровье мамы, на который Инна терпеливо отвечала, что родительница пребывает в Кизляре. Затем ее, как почетный трофей, подвели к ряду старейшин женского пола — старух в монументальных светлых платках, восседавших за столами с видом членов президиума. Началась обязательная программа объятий и ритуальных поцелуев. Мы с Колькой предусмотрительно держались на тактическом удалении, изображая скромных наблюдателей. Разговоры тонули в музыкальном шторме; поэтому вопросы и ответы летели невпопад, создавая эффект коллективного помешательства.
Вырвавшись из теплых, но настойчивых объятий клана, Инна напомнила нам о прозаическом долге — внесении лепты в бюджет молодой семьи. Неподалеку функционировал своего рода финансовый пункт: за столиком две строгие тетеньки, вооруженные могучим арифмометром «Феликс» и гроссбухами, скрупулезно фиксировали взносы. Перекрикивая лезгинку, мы отрекомендовались. Инна внесла два червонца, мы с Колькой пожертвовали на благое дело полтинник.
— Инна, салам, идем, что здесь стоишь, пошли резко! — проорала ей в ухо откуда-то материализовавшаяся юная родственница с комсомольским задором и повлекла нашу спутницу в гущу событий, к самому эпицентру этого вулкана страстей.
Там, перед столом новобрачных, осененным красным ковром с ватными инициалами «Ислам и Камилла» (вершина местного декораторского искусства), уже бурлил танцевальный котел. В центре тесного круга, с достоинством обреченной на заклание, медленно вращалась невеста. Пышные юбки, декольте на грани фола и лицо, густо покрытое боевой раскраской и демонстративно опущенное долу — вся она была воплощением ритуальной покорности. Вокруг нее, бесцеремонно оттеснив жениха на периферию, скакали козлами его друзья — видимо, местная гвардия. Один взмывал вверх, картинно поигрывая плечами; другой сменял его, вертясь на месте с энергией дервиша; третий, подхватив эстафету в виде белой, укутанной шифоном палки (какой-то локальный скипетр?), выписывал ногами немыслимые вензеля и делал пассы руками вокруг невесты, то имитируя удушение в объятиях, то воздевая длани к потолку и осыпая прическу девушки денежным дождем из мятых купюр. За этим процессом внимательно следила худая женщина, споро подбиравшая падающие ассигнации — кажется, штатный казначей ритуала.
Музыка была из тех, что заставляет плясать даже паралитиков, но мы с Колькой, лишь тактично похлопали и отступили в ряды зрителей. Девушки вокруг сверкали, как новогодние елки — стразы, блестки, золото, укладки такой сложности, что требовали, вероятно, инженерного расчета.
Невеста, между тем, лениво переступала, обмахиваясь веером и управляя кринолином, как опытный капитан парусником. Раззадоренные джигиты продолжали свой хореографический экзерсис, сопровождая прыжки и кульбиты гортанными выкриками «Арс!». Эстафетная палочка кочевала из рук в руки. Наконец, невеста, видимо, выполнив норму вращений, в сопровождении подруг, поправлявших ее туалет, медленно и осторожно отчалила к своему месту. Улыбчивый жених — высокий рыжий парень, последовал за ней.
Инна отчалила от нас и побежала целоваться с невестой. Я же, замешкавшись, обнаружил, что танцевальный круг внезапно рассыпался на пары. И тут же какая-то дева, местная Суламифь, тронула меня за локоть, вручив скрученную салфетку — пароль для танца. Я инстинктивно попятился, готовый сослаться на плоскостопие и отсутствие прививки от лезгинки, но под ее прямым взглядом смутился, салфетку принял и, глядя на остальных, вскинул руки. Три круга позора под плавное семенение партнерши убедили меня в полной хореографической несостоятельности. Я остановился, изобразил поклон и похлопал — мол, спасибо, достаточно. Девушка метнула взгляд, полный игривого удивления, и упорхнула. Скомканную салфетку я сунул в карман. Куда, к лешему, опять делся Колька?
Глава 17
Двинувшись наугад сквозь строй столов, я наткнулся на сухопарого мужчину в фетровой шляпе — явный анахронизм в этом пекле.
Шляпа смерил меня цепким взглядом:
— Ты чей сын? — вопрос был задан тоном следователя, выясняющего клановую принадлежность.
— Я тут просто… я… — Попытка сослаться на Инну провалилась — фамилию ее я так и не удосужился узнать.
Но мой ответ, видимо, удовлетворил мужчину. Он оживился и потянул меня за собой.
— С нами садись! — проорал он сквозь грохот лезгинки.
Сели. Стол являл собой выставку достижений кавказской кухни: голубцы, картофель, чуду́ с пылу с жару, зелень копнами, закуски всех мастей. Несколько суровых мужчин методично работали над снижением запасов водки. Мне тоже плеснули — пришлось соответствовать.