Встречный ветер освежал лицо, грудь - все тело. Дышалось легко. Федя, сразу почувствовав себя лучше, взял у боцман банку с суриком и вернулся в машинное отделение. Но его хватило ненадолго. То ли от едкого запаха сурика, то ли от духоты масляных испарений, исходивших от механизмов, нудная качка действовала еще ощутимее.
- Да ты что, Корешок, совсем расписался? - участливо спросил Жора, когда раздалась полуденная склянка. - Пойдем борща заметаем.
- Не-е, -- промычал Федя.
- Тогда тебе отлежаться надо. Верное средство.
- Рабочий день поди не кончился.
- Да брось ты свое «поди», будь человеком. Между прочим, на судне нет рабочего дня, есть рабочие сутки. И мой совет: береги здоровье. Пока время обеденное, ложись, а там видно будет. Ты меня выручил, я тебя тоже. Никто и не узнает, где ты. Пойдем!
Он провел Федю в низкий, полутемный отсек, где хранились трубы, латунные прутья, медные брусья. За стеллажами, на палубе валялись остатки резины, прокладочного материала, войлока.
- Очкур - лучше не надо! За стеллажами никто не заметит, даже Дед. Я сам когда-то здесь доходил.
-Ты-ы?! - недоверчиво протянул Федя.
- Каждый уважающий себя моряк прошел через это.
- Ну, если так, то ладно, и я попробую.
И Федя прилег на теплую палубу.
Глава третья. Вахта зовет. ***Шик кочегара. - Сердце «Ташкента». – «Мы чудесным парком... » - Траурный шлейф над сопкой Любви***
- Помнишь, между прочим, что я тебе говорил? – спросил Жора, натягивая рабочую курточку.
- Честно, не помню, - протянул Федя, уже одетый в чистую робу.
- Что не пройдет и года, как ты станешь на вахту.
- Боязно как-то первый раз, - признался Федя. - Один ведь в кочегарке буду.
- Ты моряк или портянка! Вахта не ходовая - стояночная. Ничего страшного.
- Стояночная, но самостоятельная. Как-то сразу ... Один ...
- Тебе все нянька нужна. Сколько я тебя учил огоньком управлять? Да и Юрчик вдалбливал, как пар на марке держать. На жидком топливе вахту несет пока один кочегар. Это на твердом численностью берут, а тут умишком. Война – вместо двоих должен один управляться. Между прочим, бери пример с меня. Сегодня иду на вахту машинистом. Я - машинист! Так и до механика дотяпаю.
- Но ты же электриком хотел.
- Родине пока нужно чтобы Георгий Исаев был машинистом, - подражая старшему механику, прищурился Жора. - Пошли, склянку для нас пробили. Вахта зовет. Если что - я рядом.
«Ташкент» все еще стоял на рейде. Несколько суток назад он вошел в Авачинскую бухту с углем и дожидался, когда освободится причал.
В бухте собралось несколько сухогрузов. С моря входил танкерок. Он так залит был нефтью, что из воды торчали лишь кормовая надстройка да полубак.
- Из Лос-Анджелеса топает, - с уважением произнес Жора.
- Такой маленький, - удивился Федя.
- А чем он хуже нас. Тоже работает. Не боится, пересек океан, как большой танкер.
- Да я уже ничего, - сказал Федя, - не подкачаю на вахте.
Стоял полный штиль. Воздух был прозрачен. Вдали виднелись заснеженные хребты прибрежных сопок, белый конус далекого вулкана с сизым дымком над провалившейся вершиной, светлые домики Петропавловска-Камчатского, которые будто выбежали на крутые, чистые склоны, чтобы оттуда взглянут на пароходы, обошедшие свет, поросший березками лобастый мысок у входа в ковш угольного порта.
- По весне сходим с тобой вон туда, - Жора показал на мысок. - На знаменитую сопку Любви. На нее должен подняться каждый, кто стал моряком. Там девушки поджидаю своих любимых, ушедших в море.
Феня почему-то вспомнил Мышку: «Где она сейчас? Знала бы, где я ... »
- Не грусти, Корешок, наше время впереди. И нас буду ждать девчонки. А сейчас вниз. Между прочим, закон моря - не задерживай товарища, отстоявшего вахту.
Федя менял Юрчика. Он постеснялся принять вахту у старшего кочегара так, как его учили: тщательно проверить все кочегарское хозяйство.
- Выходит, случись чепэ на твоей вахте, - сдвинул обожжённые брови Юрчик, - на меня свалишь. Скажешь, так принял. Осматривай, как положено, и претензии сразу выкладывай.