Последним двор столь радушно встретившей нас корейской семьи покинул Чимин. Обошлось; все же таки принимать бой у родни нашего батарейца мне очень не хотелось… А между тем, весёлые, задорные голоса бриттов (или янки — кто же их разберёт, если и те, и другие говорят на английском⁈) раздаются совсем недалеко. Паша прижал указательный палец к губам, призывая сохранять молчание, после чего жестом руки призвал следовать за собой. Две группы бойцов тотчас снялись с места, следуя за командиром — в настоящих условиях специфический опыт Гольтяева даёт ему неоспоримое преимущество. Впрочем, умному и опытному офицеру подчиниться не зазорно, даже если он в одном со мной звании…
Мы смещаемся к околице короткими перебежками, от укрытия к укрытию. В деревне кричат — но это явно не крик обнаруживших врага англо-саксов, призывающих вступить в бой! Нет, судя по приказному тону врагов и жалобным ответам корейцев, это как раз мародеры, решившие поживиться за счёт крестьян…
Осознание последнего накрывает волной чёрной ненависти. Я невольно замер, прижавшись спиной к стенке очередного сарая… Ведь мы же и есть защитники этих самых крестьян! Для чего ещё нужна армия, если не защищать людей и землю, на которой живёт народ⁈ А от мысли о том, что наглы сейчас придут в дом Со Ён и заберут у тётушки Бао весь запас провизии, заготовленной на зиму, обрекая крестьян на голодную смерть… От этой мысли аж в глазах потемнело.
Я замер ненадолго, всего на пару-тройку секунд. Эмоции быстро уступили здравому смыслу — встречный бой в населённом пункте с неизвестным числом противником, даже если нам удастся победить… Каким-то чудом! Все одно этот бой будет иметь непредсказуемые последствия. От раненых и убитых гражданских, задетых случайной пулей, до карательной операции врага, возгоревшегося отомстить. Немцы наверняка бы так и поступили… Так что я потерял совсем немного времени, и хвост отряда успел удалиться всего на десяток метров.
Но, когда я уже продолжил движение, из-за угла хозяйской пристройки навстречу мне вдруг вышел британский солдат с закинутой за спину винтовкой «Ли-Энфилд».
Мы замерли друг напротив друга — ошарашенные, обескураженные внезапной встречей. Я успел разглядеть веснушки у явно сломанного в прошлом носа бритта и изумленный, несколько испуганный взгляд в голубых глазах врага… Рот противника скривился; он сорвал с плеча ремень скорострельной, надёжной британской винтовки, готовясь закричать, предупредив товарищей! Но я рванулся к англичанину секундой раньше — и коротко, практически без замаха обрушил приклад ППШ на челюсть противника, вложившись в удар всем телом за счёт скрутки корпуса… В сторону полетел сгусток крови и, как кажется, выбитый зуб; крик так и не сорвался с губ британца — а сам он, замерев на долю секунды, рухнул вперёд на прямых ногах, словно подкошенное дерево.
На краткое мгновение я успел возликовать, обрадоваться везению, мысленно похвалить себя за нерастраченные навыки рукопашного боя. Вырубил врага, не дал тому поднять шум! Но ликование резко сошло на нет — как только из-за угла дома, отстоящего всего на десяток метров впереди-справа, вышел ещё один праздный англичанин, держащий за шею мёртвого гуся.
— Damn it!
У британца на груди беспечно болтается пистолет-пулемёт «Стен». Бросив гуся, враг схватился было за рукоять автомата — но, мгновенно соориентировавшись, уже рванул обратно, за угол дома, успев бессвязно закричать… Короткая очередь ППШ ударила навстречу, ровной строчкой из двух пуль прошив живот бритта и бросив его на бок; ещё один отчетливый вскрик боли! Стрелял я от живота, не успев даже вскинуть приклад к плечу — но с десяти метров не промахнулся… Помявшись долю секунды и подавив краткое сожаление, я также добил оглушенного врага. Вязать его времени нет — а если очнулся бы, мог ударить в спину…
Тебя сюда никто не звал, солдат.
— Юонг, готовь мортирку!
Сам я уже рванул к дому, из-за которого показался второй британец. Последний потерял сознание от острой, пекущей боли в животе; злобно ругнувшись, параллельным курсом повёл осназовцев Гольтяев, стараясь держаться поближе к укрытиям правым плечом.
Я подскочил к дому и высунулся во двор, держа всю левую сторону корпуса за углом… Навскидку выщенная из «Ли-Энфилда» пуля вжикнула чуть правее; ударившая следом пулеметная очередь выщербила камень, зацепив меня колотым крошевом — но я успел нырнуть обратно за укрытие. Судя по «голосу», меня встретила очередь «зброевка», то есть лицензионного пулемета «Брен»…