— Проверяем! Ориентир один, сломанное дерево! Цель шестьсот, угол вертикальной наводки три! И ждем, пусть поравняются с засадой! Из-за сопки следующие позади «коробочки» нас все равно не достанут…
Дождавшись перевода «толмача», я продолжил:
— Юонг — все, кроме тебя, готовят осколочные снаряды. Хим-Чан бьет по ходовой головного танк, Тэян целит в третью по счету машину… А ты сам заряжай бронебойный — и уже без команды бей в борт «Паттона», как только замрет! Но помни: нужно попасть по моторному отделению, ближе к корме…
Толмач (и по совместительству, лучший наводчик батареи) напряженно кивнул, уже переводя мой приказ. Да, ответственность на Юонге очень большая — подбить «Паттона» с его сильной пушкой нужно первым же выстрелом! Ведь выдолбить в камнях защитный окоп для артиллеристов, и уж тем более полноценные капониры для орудий, мы не успели. Только небольшие углубления под снарядные ящики… А между тем, боевое отделение М46 имеет бронирование уже в 76 миллиметров — чуть смажь выстрел, и наша болванка броню «Паттона» не возьмет.
Разом чавкнули смазкой снаряды, поглощенные казенниками «сорокопяток» — и я принялся отдавать последние указания:
— Приготовились! Хим-чан, ориентир один, влево два градуса! Тэян — влево четыре! Цельтесь по передним каткам! Как раз в задние попадете…
После чего добавил уже чуть тише:
— Ну, с Богом…
Я выждал еще секунду для верности — так, чтобы борта вражеских «коробочек» оказались довернуты к батарее ровно под прямым углом — после чего отрывисто рявкнул:
— Огонь!!!
Эту команду корейские батарейцы знают и без перевода… Над долиной гулко грохнули выстрелы «сорокопяток»; им вторят парные взрывы, ударившие с отставанием в долю секунды друг за другом. Тотчас звонко лязгнули казенники, выплевывая стрелянные, дымящиеся гильзы, разносящие запах горелого пороха.
— Есть!
Осколочный снаряд врезал по ходовой у хвостовой шестеренки «Паттона», сорвав гусеницы — и танк с заглохшим от удара двигателем замер, словно вкопанный! Один удар сердца — и грохнул выстрел третьего орудия батареи… Но опережая звук, разогнавшаяся до малинового свечения болванка уже врезалась в борт впереди идущего танка; во все стороны посыпались искрящиеся осколки брони!
Есть пробитие.
— Бронебойные!!!
Но батарейцы, опережая мою команду, уже зарядили пушки. Замерший, также разутый «Шерман» только начал поворачивать башню в нашу сторону; уцелевшие бойцы десанта спрыгнули наземь на противоположную от нас сторону дороги, прикрывшись танком. Но двоих янки достали осколки снаряда, обездвижившего их «коробочку»… А по десанту второго М4 уже стегнули очереди ротного Дегтярева!
В бой вступила группа прикрытия, залегшая в трехстах метрах от дороги — и рычащие очереди РД совпали с хлесткими, торопливыми выстрелами магазинной ПТРС. Майор Гольтяев сам изготовил противотанковое ружье к бою… И несмотря на поспешность стрельбы, осназовец ГРУ бьет довольно метко — зеленые светлячки трассеров один за другим уткнулись в корму бронетранспортера, без труда вскрыв броню М3. Страшно себе представить, что какую мясорубку в десантном отсеке БТР устроили бронебойно-зажигательные пули калибра 14,5 миллиметра…
Мехвод «Шермана», зажатого на дороге, попытался крутануть машину и развернуться на узком пятачке земли, с двух сторон стиснутый обездвиженными коробочками. Но уже в момент разворота бронебойная болванка ударила по башне танка! Но ударила вскользь, срикошетила, лишь здорово тряхнув вражеский танк и оставив багровую, пышущую жаром борозду на броне… Расчет Хим-Чана поторопился с выстрелом — да и башня «Шермана» разворачивалась в нашу сторону одновременно с машиной…
А затем выстрелил «Паттон». Выстрелил практически одновременно с орудиями Юонга и Тэяна…
Грохот близкого взрыва оглушил — а в ушах, словно набитых ватой, противно зазвенело. Удар десятикилограммового снаряда, плотно начиненного взрывчаткой, ощутимо тряхнул землю под ногами! Но от фугасного действия и осколков меня спасли расстояние — и орудие Юонга с расчетом…
Осколочная граната рванула по центру батареи, практически под пушкой Хим-Чана — и ее буквально подбросило в воздух вместе с исковерканными телами бойцов… Во все стороны ударили осколки, ранив одного из двух подносчиков и заряжающего в расчете Юонга — и бросив на ствол пушки Тэяна, лично вставшего к панораме. Даже сквозь пронзительный писк в ушах я отчетливо расслышал стеклянный звон разбитой оптики… Наконец, прикрытую каской голову обдало тугой волной воздуха — это оторванное взрывом колесо «сорокапятки» пролетело прямо надо мной!