Думаю ли я об этом на пути к поврежденному орудию с разбитым прицелом? Да — но и выбора у меня нет. Не решились бы мы дать бой — и уже через пару часов колонна бронетехники ООН настигла бы нас на дороге, ведущей из Сеула в Пхеньян… Так что мне в любом случае предстоял плен и фильтрация.
А уж там… Разве поверили бы американцы, что с группой корейских военных отступает советский корреспондент из «Правды»⁈ Я вот не рискнул проверить — тем более, что подготовленных мной же батарейцев было нестерпимо жаль бросать на произвол судьбы… Точнее, на произвол янки, вполне способных кончить корейцев (да и русского «корреспондента»!) в стороне от дороги, дабы не снижать скорость движения колонны конвоированием пленных. Я уже наслышан о художествах «союзников» — быть может, и не немцы с японцами, но излишней гуманностью американцы и прочие солдаты ООН точно не страдают…
Одного взгляда на залитое кровью тело Тэяна достаточно, чтобы понять — командир орудия ушел за границу вечности. Расчет же, оставшийся сразу и без наводчика, и командира в одном лице, малость растерялся — тем более, панораму действительно побило осколками… А вот откатник орудия вроде не задело.
— Осколочный!!!
Я указал подносчику на ящик с осколочно-фугасными гранатами; сам же приник к открытому казеннику «сорокапятки». Придется целиться через ствол… Подобным образом мне доводилось стрелять даже бронебойными болванками по бортам немецких панцеров — корректируя огонь по красным трассерам и молясь, чтобы фрицы не успели развернуться и выстрелить в ответ! Ведь трассеры не только корректируют точность стрельбы — они же выдают положение стрелка, пулеметного гнезда или орудия…
Но три головных танка уже горят, закупорив выход с узкого участка дороги, зажатой сопками — так что бронетехника вперед уже не сунется, и колонна сходу не пройдет. Попробуют отползти назад (всей колонной!) и отбуксировать подбитые танки до места, где их удастся сбросить с дороги… А пока не отбуксировали, янки наверняка бросят в бой пехоту, уничтожить засаду — или, по крайней мере, прикрыть ремонтников, цепляющих тросы к подбитым коробочкам.
Вот этого я им сделать и не позволю…
Ствол «сорокапятки» пахнул на меня свежей пороховой гарью — но перед боем его тщательно пробанили, слой нагара на нарезах минимальный. И, как я и ожидал, сквозь зев орудия я разглядел борт подбитого первым «Шермана»… А также мелькнувшие было фигурки пехотинцев-янки — уже рванувших вперед, к батарее, покуда молчит наш пулеметный расчет!
Мгновенно сориентировавшись, я чуть докрутил маховик вертикальной наводки вниз — и махнул рукой замершему рядом бойцу с осколочно-фугасной гранатой в руках:
— Заряжай!
Чавкнул свежей смазкой снаряд, скрывшись в казеннике — и я тотчас нажал на спуск…
Выстрел грохнул одновременно с разрывом гранаты на дороге — и тотчас лязгнул казенник, выбросив стреляную гильзу.
— Откат нормальный…
Это я уже сам перевел более-менее знакомый ответ заряжающего, неотрывно наблюдая за врагом. А рвануло хорошо — на обочине дороги перед подбитым танком, за спинами ринувшихся вперед десантников… Или как там янки их называют? Конечно, осколочный снаряд «сорокапятки» не шибко мощный, и весит всего два килограмма — но он явно посильнее ручной гранаты! Так что американские пехотинцы резко подрастеряли свой пыл — а следом по врагу выстрелил и Юонг…
— Заряжай!
Я чуть подвел маховик горизонтальной доводки вправо, одновременно с тем бросив встревоженный взгляд в сторону головного дозора. Но «Чаффи» застыл на дороге, еще на развороте подбитый в откровенно тонкий борт (19 миллиметров в районе ходовой). Да и то, место для маневра у относительно небольшого танка, отъехавшего от засады всего на триста метров, было совсем немного…
А за триста метров ПТРС прошибает 27 миллиметров брони штатным патроном Б-32.
Выстрел!
Очередной осколочный снарядный улетел к дороге; вдогонку врезал по врагу Юонг. Но тут же слева вдруг послышался знакомый, быстро нарастающий гул возвращающегося к колонне геликоптера… Внутри у меня все сдавило от напряжения — с воздуха янки нас точно прикончат!
— Разворачивай! Пушки разворачивай щитками к вертушке, пулеметный патрон не возьмет!
На деле я в этом не уверен — хотя щитки М-42 все же посильнее, чем у старых «сорокапяток» 53-К, встретивших начало войны. Но я не знаю возможностей американских пулеметов на геликоптере — как и то, какими патронами они заряжены. Если бронебойно-зажигательными… Впрочем, иных укрытий у нас все равно нет.
Трое уцелевших бойцов расчета Тэяна помогли мне быстро развернуть пушку — вот они, исключительные преимущества «сорокапяток»! Малые размеры и вес, мобильность пушки сделали ее королевой засад — и настоящим орудием поддержки пехоты на заключительном этапе войны… Чуть отстав от нас, развернули свое орудие и Юонг с уцелевшим подносчиком — вовремя! Пулеметные очереди геликоптера издали стегнули в сторону батареи, сильно рассеиваясь на расстояние. Впрочем, пара пуль со свистом щелкнули по щитку, не сумев его пробить… Обнадеживающее начало — но как мы сможем противостоять летунам⁈