Выстрел ударил позади нас всего-то с пятисот метров, не больше. И кто-то из стрелков Бёма (осназовец не досчитался всего пары бойцов из группы) сгоряча ответил, вызвав у нас с Пашей лишь отборную ругань — ведь по глупости же выдал наше положение! Бём также громко заругался, после чего подскочил к Гольтяеву с виноватым выражение лица, что-то сказал — впрочем, все ведь итак понятно!
— Ничего мы Миша, не оторвались! Нужно бежать…
Несмотря на какое-то количество раненых и потерю дозорной группы, американцы настроены весьма решительно. Такое ощущение, что у командира преследующей нас роты уже что-то личное — а ведь все может быть. Вдруг кто из родни служил под его началом, или пал кто-то из самых близких друзей? Вот и гонится за нами, ни с чем не считаясь…
Но тогда он не оторвется, пока действительно не получит по зубам! Нужно дать еще один бой — но только не в лесу, где полно естественных укрытий, и где враг сможет уверенно сблизиться с нами, а там и окружить, используя численное превосходство. Нужна другая, более выгодная позиция!
И еще минут десять спустя заполошного бега я заметил нечто подходящее…
Тропа резко сузилась и пошла петлять вверх, на сопку — а вот справа над ней, словно крепостная стена нависает открытый скальный участок высотой около пятнадцати метров! И поверху его есть где залечь и что использовать в качестве укрытий… Более того, вблизи скального выступа деревья уже не растут — образуя очередную, довольно широкую прогалину.
Вот на скалы-то остатки нашей группы и рванули, стараясь как можно скорее осилить подъем и залечь — прежде, чем преследующие нас янки перещелкают нас на подъеме, словно в тире… От быстрого бега в гору легкие уже огнем горят! Бежим мы на пределе сил — но кое-где приходиться карабкаться наверх уже с помощью рук, едва ли не на четвереньках…
И когда я, наконец, осилил подъем, то у меня не осталось уже ни физических, ни моральных сил заставить себя восстановить дыхание. Вместо этого я неуклюже плюхнулся на камни, едва прикрытые землей и мхом — и только теперь почуял, как трясутся руки от напряжения! Прицелиться в таком состоянии — когда грудь ходуном ходит, а рот жадно ловит студеный октябрьский воздух — просто невозможно… Впрочем, мне, к сожалению, и целиться не из чего: дальнобойность легкого «Стена» составляет всего сотню метров, и сам я смогу вступить в бой, если только враг подберется к скалам вплотную… Увы, «Гаранд» так и остался в окопе.
Быстро все обмозговав, я все-таки заставил себя подняться на четвереньки и переползти к Гольтяеву, тяжело рухнувшему на землю в пятнадцати метрах справа.
— Паша… Паша!
Майор устало посмотрел в мою сторону — и ответил лишь после короткой паузы, переведя дух:
— Слушаю, Миша.
— Какой план на бой? Подпустим поближе и попробуем ударить из всех стволов? А заодно и гранат на головы скинем?
Осназовец лишь устало махнул головой:
— Вряд ли это возможно. Наверняка вперед головной дозор пошлют — а там уже янки нас так и так обнаружат.
Паша рационален и объективен — я вынужденно соглашаюсь с товарищем, шумно выдохнув и тотчас жадно вдохнув. Дыхание пока так и не восстановилось…
— Все одно попробовать стоит. Давай мы с Бёмом сместимся на правый край, поближе к тропе. Схоронимся до последнего — а там уже встретим боевое охранение гранатами да автоматным огнем. Все одно больше шансов, что рота янки начнет подъем — или хотя бы покинет лес… Что скажешь?
Гольтяев обдумывал мое предложение всего пару секунд, после чего утвердительно кивнул головой и обратился к Бёму. Выслушав майора, кореец перевел взгляд на меня, согласно кивнул — и даже попробовал улыбнуться. А Паша лишь коротко добавил:
— Действуйте.
Я уже успел повернуться к товарищу спиной, когда осназовец тихонько добавил, практически прошептав:
— С Богом, братцы…
Хорошо, что янки остались без минометов — в противном случае на месте врага я бы обязательно обстрелял вершину скального выступа, столь удобного для возможной засады. Но американцы итак понимают, что скала есть одна из лучших позиций для «комми» — занять на ней оборону и встретить преследующего противника… А потому идущие впереди солдаты головного дозора ступают медленно, разглядывая подъем исключительно через прицелы «Гарандов» и «маслянок». В свою очередь, основные силы противника заняли позицию на опушке леса, пока что не спеша выбраться на открытое пространство.
Все таки толковый у противника командир — да больно уж настырный… Увы, осмотрительность вражеского офицера помножила на ноль весь мой план — и с дозором из семи солдат придется воевать только мне и Бёму. Они уже начали подъем по тропе, слишком близко подступающей к скальному выступу; чтобы достать врага, прочим нашим бойцам придется неудобно свешиваться — при этом подставляясь под огонь янки из леса!