— Мне боятся нечего, я Пеллареса не убивала.
— Я тоже не убивал, согласно протокола, тяжело раненый мистер Трэйтол успел вывести наш автомобиль из-под обстрела и только потом окончательно потерял сознание…
— Тогда какого черта ты плетешь про двойное убийство и гильотину!? Против тебя же ничего нет!
— Как и против тебя — без моих показаний. Поэтому напоминаю — если ты не ответишь на мои вопросы, я прямо сейчас увезу тебя в полицию — пусть твоей искренности добивается государственный обвинитель.
— А я заявлю, что ты первый начал стрелять на шоссе…
— Анджела, прекрати говорить глупости! Когда по-настоящему возьмутся за меня и терять мне будет уже нечего, то я предоставлю такое количество официальных документов, что мое дело исчезнет даже из архивов! И сейчас я здесь исключительно потому, что пожизненное сотрудничество с властями не входит в мои ближайшие планы…
(Анджела Альворанте была абсолютно ненадежным союзником, и открыть истинную причину своих действий — беспокойство за семью, Боксон не мог ни при каких обстоятельствах.)
— Странно… — Анджела призадумалась. — Ты как-то непоследователен в словах, все время меняешь исходные предпосылки… Ты не находишь, что такая манера дискуссии выглядит подозрительно?..
— У нас не дискуссия, — ласково напомнил Боксон, — у нас обмен воспоминаниями без протокола…
— Ух ты! — воскликнула журналистка. — И что ты можешь предложить в обмен на мои слова? Разумеется, кроме угроз отвезти меня в полицию…
— Во-первых, я могу предложить тебе свои сомнения по поводу использования крупного выкупа на дело гватемальской революции. Поверь, могучий «Фронт пролетарского освобождения» почему-то абсолютно не фигурирует в информационных бюллетенях гватемальского министерства иностранных дел. Вот бы знать, куда исчезли огромные деньги, полученные вышеупомянутым «Фронтом» за последние годы? Во-вторых, меня очень тревожит театрализованное убийство Стефани Шиллерс. Команданте Пелларес разрядил в неё пятизарядный револьвер. Почему он это сделал?
— Пелларес пытался разговаривать с ней о пролетарском движении, а она в ответ твердила всякий бред из американской конституции. Команданте разозлился и не сдержал себя…
— Анджела, не говори глупостей! Человек, способный столь четко вычислить своих противников и хладнокровно устроить вооруженную партизанскую засаду в центре Европы, никогда не даст волю своим эмоциям, как бы не были они сильны! Я повторяю — несчастная заложница узнала что-то очень секретное, возможно, увидела кого-то знакомого… Даже тот факт, что Пелларес не стрелял ей в голову, говорит о спокойном состоянии его рассудка — от пяти пуль сорок пятого калибра от головы остались бы кровавые ошметки, и это затруднило бы опознание трупа, что в данном случае было нежелательно для всех заинтересованных сторон. Я понятно излагаю?
— Пока понятно… — Анджела закурила следующую сигарету. — Да, ты действительно учился на юридическом факультете — говоришь, как адвокат из Арканзаса… Я даже в растерянности — на что ты намекаешь?
— На истину, радость моя!.. Поэтому прекрати демонстрировать героизм и начинай диктовать адреса, имена и приметы, я должен встретиться с этими людьми раньше, чем они догадаются о моем приближении. Доставай блокнот и запиши мой парижский адрес — пошлешь открытку, мне передадут. Если, конечно, я ещё буду жив… — добавил Боксон. — И, пожалуйста, не тяни время, иначе программа защиты свидетелей может не сработать…
— Этого парня зовут Хосе-Рауль Мартино, — начала рассказывать Анджела. Обыкновенный кубинец, никаких особых примет. В Орландо у него дом, на окраине, почти за городом. Адрес я не помню, давай блокнот, нарисую схему, как найти… Ещё у него грузовик, возможно, именно на нем вывезли из Орландо Стефани Шиллерс… Её держали здесь, в Майами, была снята лачуга к западу от города, в лесу. В городе опасно, очень много стукачей… Или мне следует называть их информаторы? — спросила она, повернувшись к Боксону.
— Не останавливайся, рассказывай!.. — ответил он, одновременно делая пометки в блокноте.
— А больше нечего рассказывать, никого другого из группы Пеллареса я не знаю.
— Тебе известен кто-либо из гватемальских повстанческих группировок?
— А зачем они тебе? — насторожилась Анджела.
— Меня очень интересует возможность победы гватемальской революции…
— Победа несомненна! — воскликнула журналистка.
— Да, покойный Че Гевара думал так же, но почему-то не учел вероятность сопротивления боливийских властей и наркотическое безразличие боливийских угнетенных классов… Но об этом позже… Что ещё ты можешь рассказать о группе Пеллареса вообще и о самом Эухенио в частности?