Особого внимания в этом плане заслуживает следователь Бродский, в прошлом троцкист, который, будучи тесно связан с Сербиновым, являлся главным фальсификатором следственных дел. Именно он высосал из пальца такие дела, как «Лабзолото», в отношении бывшего помполита Бочарова, инженера Рожинова и других. Аналогичную работу, но по промышленной группе, проводил Коваленко.
Показания наиболее важных арестованных брались, как правило, с применением физмер. Отличались на этом поприще бывший секретарь Сербинова Самойлов и бывший комендант УНКВД Валухин. Они «работали» под непосредственным руководством Сербинова и четко выполняли все его указания. Но выбивались показания не только с применением физмер. В Белореченском РО НКВД, например, бывший начальник отдела Индюков в два-три часа ночи приводил к арестованному 10–12-летних его детей, якобы, тоже арестованных, и под страхом применения к ним репрессий добивался подписания нужного протокола.
Несмотря на то, что арестовывалась масса людей, а камеры были забиты до отказа, Сербинов одну за другой посылал на места телефонограммы с требованием посылать больше «черного товара», имея в виду представителей национальных меньшинств, точнее, этнических групп, но чаще всего — греков.
Вопрос: В чем выражалась лично ваша подрывная работа в органах НКВД?
Ответ: Зная о предательской деятельности многих руководителей Управления, в том числе Малкина и Сербинова, я не сигнализировал в вышестоящие органы и фактически являлся пособником организованной вражеской деятельности».
— Ну как, Сербинов? — спросил следователь, не дав обвиняемому осмыслить прочитанное. — Есть вопросы или все ясно?
— Есть вопросы. Масса вопросов.
— Тогда прочтите дополнительный протокол, может быть, в нем найдете ответы. Читайте выборочно, не тратьте зря время. Там перепевы предыдущего протокола, но есть и новые моменты, которые прямо или косвенно касаются лично вас.
Несколько страниц с описанием «революционного» прошлого Стерблича Сербинов перевернул, не читая. Ничего ведь особенного, выдающегося: в годы гражданской войны колебались миллионы, служили то белым, то красным, то серо-буро-малиновым, а чаще тем, кто насильно загонял их в строй и приказывал убивать. Последующие страницы представляли интерес.
«Ответ: …Активным участником контрреволюционной группы я стал в более поздний период — это относится к концу 1932 — началу 1933 годов. Курский тогда работал начальником КРО ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю. Помню, в 1932 году, после объезда Кубани, он, выступая на оперативном совещании, сделал такой контрреволюционный вывод: «Кубань, в основном, вся контрреволюционная!» Исходя из этого, УНКВД были развернуты массовые операции с крупнейшими перегибами.
Вопрос: Вы тоже выполняли вражеские установки Курского?
Ответ: Да. А как иначе? Будучи следователем, я помогал в станице быв. Полтавской «создавать» мнимые казачьи контрреволюционные организации».
«Так вот оно с чего началось, — вспомнил Сербинов рассказы Малкина о выселении станиц, — с выводов незабвенного товарища Курского! Странно, что я об этом не знал. Хотя, чему удивляться? Нагрузка была столь колоссальной, что едва успевал на своей кухне».
«Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах вы были вовлечены в антисоветскую заговорщицкую организацию?»
«Почему антисоветскую? — возмутился Сербинов. — Что за идиотский ярлык! Почему заговорщицкую? Разве была организация? Чушь! Было массовое злоупотребление властью, стремление выслужиться, угодить, продвинуться, занять место под солнышком, место поудобнее, и, наверное, страх, боязнь попасть в мясорубку…»
Ответ Стерблича снова завертелся вокруг Курского, Листенгурта, Люшкова с Каганом, Рудя… А вот то, что касается Сербинова непосредственно.
«Вопрос: Теперь вам необходимо уточнить факты вашей вражеской работы в УНКВД Краснодарского края. Скажите, кто там вовлек вас в антисоветскую деятельность?
Ответ: В УНКВД Краснодарского края я был вовлечен в антисоветскую заговорщицкую работу Сербиновым. Вовлекая меня во вражескую работу, Сербинов сказал, что знает о моем прошлом. Признался, что у него тоже живут родственники в Польше, и назвал мне несколько сотрудников «с пятнами». В целях сохранения самих себя от разоблачения, говорил он мне, нужно форсировать темпы массовых операций и следствия, чтобы внешне показать себя честными советскими людьми. Я с такими доводами согласился и снова стал на путь вредительства.
Вопрос: Вы от Сербинова получали задания по вредительской работе?