— Вероятно, будут еще очные ставки?
— Посмотрим. Думаю, нет.
— Неужели в показаниях всех арестованных нет противоречий?
— Все показания, Сербинов, пишутся одной рукой. Только убеждать подписывать их приходится по-разному. Но не это главное.
— Главное — конечный результат.
— Вот именно.
17
Малкин очень тосковал по свободе. Лежа на жесткой тюремной кровати, он думал о пережитом. Трудно жилось, как ни крути. Незавидная доля. За каждое мгновение жизни — борьба. Борьба со всеми и против всех. Без принципов и условностей. Были, естественно, светлые мгновения. Как вспышки молний в кромешной тьме, они озаряли его бытие, смягчали жестокость повседневности. Вспыхивали молнии и гасли, приходило счастье и исчезало. Наваливалась сумеречная повседневность, грязная, кровавая работа. Слить бы их воедино, те короткие светлые мгновения, и продлить до бесконечности. Чтобы власть над людьми без предела, чтобы взлеты без жутких падений, чтобы радость от жизни без всяких границ. Увы! Так не бывает. Нет желающих терпеть беспредел над собой, нет охотников вечно жить на коленях. И потому множество устремляется вверх, сметая с пути ослабевших, потерявших опору. Каждый рассчитывает на удачу, забывая о том, что радостей и страданий на земле поровну, и что даже самые незначительные успехи одних возникают из потерь и горестей других.
В бурлящую реку жизни со множеством неожиданных поворотов и резких спадов Малкин выгреб двенадцатилетним юнцом из тихой рязанской заводи. Подался в Москву по сговору с бедовым соседом, прошедшим Крым, Рим и медные трубы, который всего за одну лишь бутылку водки поклялся вывести мальчонку в люди.
— Сделаю тебя рабочим — будешь деньги грести лопатой. Выпьешь, закусишь, купишь шляпу велюровую… э-эх! Не жисть будет — сплошная малина!
— А если мне шляпу не нужно?
— Оставишь детишкам на молочишко.
И вправду пристроил. На небольшой заводишко учеником слесаря. Возможно, прирос бы Малкин душой к слесарному делу, только не заладилось у него что-то с самого начала. Хозяева помыкали мальцом, а учителя-работяги стали усиленно приобщать его к спиртному, таскали с собой на сходки, вдохновляли на борьбу с поработителями.
— Неча на поработителей хребтину гнуть. Надо поменяться местами: власть забрать, а их заставить вкалывать. Вот так!
По ночам Малкин расклеивал прокламации, не один, конечно, а с такими же юнцами, как сам, да с усатыми дядями, а днем ходил с видом заговорщика. Прокламации те, если откровенно признаться, он никогда не читал, но процессом расклеивания увлекся. В октябре семнадцатого, вдохновленный большевистскими призывами, стрелял в людей. Неумело, правда, торопясь и вздрагивая. Кто знает, может, и достала кого-то выпущенная им пуля. Дальше жизнь понеслась лихим скакуном, отчаянная и немилосердная. Не думал, что выбьет его из седла та самая власть, которой служил верой и правдой, ради которой учился убивать, не щадя чужой крови. Выбила. В камере холодно и тоскливо. Скоро, наверное, суд и… все. Как не хочется умирать! Не жизни жалко, нет! Жалко расставаться с тем, что сердцу дорого. А может… Нет! Все-таки жить хочется.
Именно жить. Скоро свершится Верховный суд. Был уверен, что приговорят к высшей мере, но надежда не покидала.
18
— Ну что ж, Малкин, помотали мы друг другу нервы — пора и честь знать. Выполним формальности и, как говорят, с богом?
— Пожалуй, — угрюмо ответил Малкин и почувствовал, как по телу пошли мурашки. «Господи!..» — подумал и осекся: с тех пор, как связался с большевиками, бога проклял, а верующих возненавидел.
— Уточним некоторые эпизоды вашей вражеской деятельности, обговорим некоторые моменты, которые подбросили следствию ваши бывшие подчиненные, выполним, как я уже говорил, формальности и попрощаемся. Так?
— Как вам будет угодно. Вам, ведь, виднее.
— Ну, коль вы со мной согласны, не будем терять время. Какое отношение вы имели к шахтинскому делу?
— Третьестепенное. Выполнял отдельные поручения Курского.
— А если поконкретней?
— Разыскивал, задерживал, доставлял, иногда допрашивал. Короче — на побегушках.
— С самого начала?
— Когда и с чего оно началось — я не в курсе.
— Странное равнодушие. Такое громкое дело, а вы не в курсе.
— Я-то с делом в полном объеме не знаком. Ту малость, что знаю, — почерпнул из случайных реплик, сообщений прессы, прочих источников. Знаю, что там пресечена грандиозная вредительская работа.