— Что будем делать? — сухо спросил Шулишов, расстроенный тем, что приуроченное к празднику мероприятие сорвалось.
Новоиспеченный начальник 1-го отделения 2-го отдела УГБ Андреев, к которому был обращен вопрос, беспомощно развел руками:
— Единственный выход — сообщить Москве, что от ликвидации разработки воздерживаемся из-за возникших сомнений. Что еще можно придумать?
— Изобьют.
— Разработку осуществлял Бироста — с него и спрос.
— С Биросты спросят за липу, а с нас — за бесконтрольность, попустительство и прочее. Вы в деталях разобрались, что произошло?
— Я поручил оперуполномоченному Кладко тщательно разобраться в этой авантюре. Лучше, если он доложит сам.
— Хорошо. Пригласи его. Он из второго отдела?
— Из второго.
— Приглашай.
Кладко оказался на месте и вскоре явился, запыхавшийся и встревоженный.
— Присаживайся, Николай Иванович. Тебе сколько лет?
— Двадцать семь, — Кладко непонимающе взглянул на Андреева.
— А выглядишь мальчишечкой. Из местных?
— Усть-лабинский.
— В белых армиях, конечно, не служил?
— Не-ет, — расплылся в улыбке Кладко. — Если б семилетних брали — служил бы у красных.
— Ясно, — улыбнулся Шулишов. — В органах, конечно, недавно?
— С тридцать восьмого.
— Новое поколение чекистов… Это хорошо. Ну, ладно. Что ты там раскопал в «Осином гнезде»?
— Липу, товарищ капитан.
— Так уж и липу? А может, ошибся?
— Никак нет, — товарищ капитан. Липа высшей пробы.
— Ну, тогда рассказывай.
— С самого начала?
— Давай.
— После ареста Мухина — бывшего начальника первого отделения, я узнал от Мещерякова, исполнявшего обязанности, что существует агентурная разработка на группу троцкистов под названием «Осиное гнездо». Поскольку я тогда не был связан с агентами, которые вели разработку, и с самой разработкой тоже, то и сути ее не знал. После того, как начальником отделения назначили Андреева, он дал команду Мещерякову передать мне разработку и всю агентуру, которая ее вела, так как я имел объект по разработке троцкистов и правых.
— Разумно, — подбодрил Шулишов.
— Когда я принял разработку к своему производству и ознакомился со всеми материалами, мне показалось, что в ней что-то неправильно. Получалось так, что агенты «Сибиряк», «Стрела», «Тузов» и «Алтайский» разрабатывали друг друга. Я поделился сомнениями с товарищем Андреевым, он со мной согласился, а когда вдвоем проверили разработку, то убедились, что она фиктивная.
— Откуда же возникли фигуранты, чьи фамилии мы указали в спецсводке, отправленной в Москву?
— Они прошли по первым донесениям, но впоследствии выпали из поля зрения агентов. Дальше речь шла лишь об одной «террористической пятерке», состоявшей, как выяснилось, из четырех агентов и одного фигуранта — Балабанова Ивана, которого они усиленно провоцировали на создание своей «пятерки».
— Получается так, что в соответствии с установкой Биросты агенты должны были искусственно создать террористическую организацию, помочь ей стать на ноги, а затем сдать органам НКВД?
— Да. Что интересно — за эту липу агентам в порядке вознаграждения было выплачено около пяти тысяч рублей.
— Плакали народные денежки, — согласился Шулишов. — Ну что ж, в такой ситуации нам остается одно: информировать Москву о своем провале. И это накануне празднования двадцать второй годовщины Октябрьской революции! Позор!
30
Сокамерниц оказалось две. Обе спали безмятежно, свернувшись калачиком и по-детски подложив «ручки под щечки». Рукавцова осторожно прошла к койке, на которую ей указал надзиратель, легла по-мужски на спину, подложив руки под голову, и замерла, боясь потревожить спящих. Сон не шел, но она не страдала от этого. Мысли были заняты увиденным и услышанным за последние сутки. Как изменился Кабаев! Потух огонь в глазах и оттого он казался не зрячим и равнодушным ко всему, что его окружало. Похудел, как похудел! Скелет в мундире, да и только. И седина… Столько седины — а ему, верно, еще и сорока нет. Скрюченный стал — старик стариком. Бьют, наверное, плохо кормят. Иначе откуда это все… Зачем он сочинил эту ложь об Аллилуеве? Всем известно, что человек был больной. Елфимов рассказывал, что врачи отказали ему в Мацесте, так он настоял, потребовал. И вдруг — отравление. Неясно, неясно и ничего не понятно. И зачем он меня втянул в это дело? Играйте в свои мужские игры, но при чем здесь я — слабая женщина? Господи, что за кутерьма в этом зловонном мире!