Воспользовавшись щупальцами своей мерности, "ковер-самолет" разведал дорогу и завис.
Завис на самом деле, в самом небе, маскируясь под маленькое, полупрозрачное облачко.
Группа Марата на всех парах уходила все дальше и дальше, унося на своих плечах жалкий пяток Младших в сопровождении двух новообращенных. Догнать их сейчас и группу накроют, стерев с лица земли.
Привыкнув, что все решает владелец, артефакт замер: последний разговор закончился на том, что они оттягивают за собой максимальное число групп противника, давая Марату шанс беспрепятственно уйти за "ленточку".
Сейчас, за "Арканом и Ко", тащится на хвосте полная сотня, во главе с тремя Высшими, получившими очень значительный втык, если присмотреться к их рвению, свернутым набок, гордым носам и хорошо прореженным прическам, неровно обрезанным в попытке исправить хоть что-то.
Сейчас они вертелись и хлопали крыльями, паря в полусотне метров над землей и пытаясь уловить еще хоть что-то, что укажет на противника.
— Выберемся… Аркан бросит курить! — Голос Олега, только не того Олега, что зомбак в теле Эвальта, а того, что самый настоящий Олег Мухаммадиев, звенел от злости. — Или нам, с ним, больше не по пути!
— Развоевался! — Хмыкнул артефакт и замер в панике. — А ты как тут оказался?!
— Блин… "Стреляли!" — Непонятно ответил Олег, и мерности почувствовали, как сгорает в боли его тело.
"Золотые ампулы", что использовал Бен, поддерживали оболочку, пытались ее излечить, привести в порядок, но количество повреждений перекрывало их попытки, откровенно "деля на ноль"… — Пустишь переночевать?
Щупальца мерности нежно запеленали личное Я Олега Мухаммадиева, давая покой.
Порывы ветра тащили "ковер-самолет" на восток, словно воздушный шар.
В продолжение игры, "Кокон…" еще дважды выдавал свое месторасположение наблюдателям, заставляя преследователей следовать за собой, отрываясь от разведчиков Марата на максимально возможное расстояние.
Бен дважды приходил в себя и вновь артефакт восхитился этой миниатюрной пигалицей, собранной и словно выкованной из железа. И в то же время — такой женственной и горячей.
— Повезло тебе, зомбак… — Обрадовал дремлющий разум "Мухха", "Кокон перемещения". — Ты ей очень понравился!
Не дождавшись ответа, "ковер-самолет" слегка подправил направление полета к северу, отрываясь от противника, оставляя его топающим на юго-восток.
"Программа-минимум" выполнена, можно позаботиться и о себе!
И во-второй раз завис в чистом небе "ковер-самолет", понимая, что со всеми этими "перемещениями" и "играми" наглухо запутался, в какую сторону ушел отряд Марата.
Карту видели Бен и Олег, но первый — лежит в отключке, не реагируя вообще ни на что, а второй — сладко спит в щупальцах мерностей самого артефакта и, достучаться до него, все равно, что вытащить младенца на мороз и положить на иголки пробегающего мимо, ежа: крик будет, а толка — нет!
"Вот же невезет-то!" — Пожалел самого себя, "Кокон перемещения". — "И ведь никого про дорогу не спросишь, как назло! А без Бена и вовсе плохо…"
Выпалив все это самому себе, артефакт постиг еще одну человеческую эмоцию…
Смеясь и удивляясь собственной недалекости, используя оставшиеся свободными, мерности, "ковер-самолет" выбирал дорогу. Не торопясь, на ощупь, словно слепой.
Где-то там, есть город, о котором Олег рассказывал, что он очень "своеобразный".
Объяснить, в чем это проявлялось, человек отказывался, но…
Остался эффект, тонкая структура, эмоция, и они вели, тащили по небу артефакт прямо к городу.
Ведь если город "своеобразный", значит, в нем живут те, кто делают его таковым! И эти люди не смогут бросить в беде тех, кому нужна помощь!
Догорали свечи, пришел грозовой фронт, а город все оставался за очередной вершиной, еще и еще за одной.
Решая задачу, мы принимаем к сведению все ее условия.
"Ковер-самолет" решал уравнение, в котором известно было только два факта — где-то "там" есть город и скорость сгорания свечей.
С рассветом, пришлось уходить в грозу, подпитываясь ее разрядами.
Мерности чувствовали приближение "своеобразия", а холодный расчет твердил, что они не долетят.
Долетели.
"Кокон перемещения" с ужасом наблюдал за грязными улочками, давно заброшенного городка. За кустами, прорастающими через куски асфальта и бетонных тротуаров. За лужи и ручьи дождевой воды, срывающиеся с отвесных берегов выложенных камнем набережных, прямо в реку, унося нечистоты и размывая то, что, по всей видимости, жители города называли своими дорогами.