Время, проведенное в городке, убедило меня в том, что люди есть по обе стороны океана. И люди, в большинстве своем, очень даже и неплохие. Тараканы, конечно, есть, как у того же мастера Сибатси, с чего-то решившего, что я — оживший утопленник, присланный его богами покарать отступников и всех подряд, без разбору. Не знаю, кто из пантеона синтоистских божков отличается такой злобливостью, но встречаться с ним совсем бы не хотелось. По словам мастера, у меня будет долгая жизнь, полная опасностей, потерь и лишений, так любимых любым божеством, что путает человеческий хребет и дубовый ствол дерева, взваливая на человеческие плечи свое видение мира и его устройства.
А еще, мудрец долго качал головой и цокал языком, наблюдая за процессом примерки свежесшитой обувки.
Что скажу… Ошибся мастер-то. На два размера ошибся, превратив симпатичный сапог — в испанский. От расстроенных чувств, следующую пару Сибатси кроил при мне, тут же проверяя выкройки по моим тумбам, загадочно почесывая уши, качая головой сокрушенно и ругаясь шепотом, словно я не слышу.
И пусть общности душ в делах божественных мы не нашли, но вот подправить мне здоровье, за все это время, мастер успел, гарантируя, что кожа теперь будет поспевать за процессом моего похудания, особенно если я не буду этот самый процесс форсировать.
Восточная медицина, если выбросить из нее все божественную тягомотину, вполне эффективна, хоть в большинстве случаев, всего-навсего, использует эффект плацебо, то бишь самовнушения. Ну, а тот, кто знает, что может человек в определенном состоянии, кто знает, как это состояние вызвать, называют себя громкими титулами и навешивают десятки медалей себе на грудь, спину и то место, что ниже.
Сибатси оказался не исключением. Не в том, что навешал себе титулов, а в том, что знал, как вызвать нужное состояние. Да и травами старик пользовался совершенно свободно, заваривая совершенно потрясающие чаи и делая отчаянно вонючие растирания, от которых кожа краснела, зуделась и съеживалась прямо на глазах, подчеркивая все оставшиеся отложения пищевого излишества, неподвижности и лени.
Вместо "пары суток", в городе провел неделю, дважды вместе с мастером Сибатси уходя в лесок, за "сбором трав" и "единением с природой". Заодно и Бену все передал, успокоил и обрадовал своим цветущим видом.
И вот теперь, сидим мы на его прекрасном острове, в Тмутаракани, и любуемся рабочим радаром, ярко-красным, закатным солнцем и в ужасе ждем очередной ночи, наполненной шумом льющегося стеной дождя, завывания ветра и бьющихся о недалекие камни, волн, злых и обиженных на то, что берег им так и не поддается, оставаясь неприступным, как сердце трезвой красавицы.
Сам перелет оставлю, что называется, за скобками — пришлось устроить целый челночный бег, чтобы перевезти на остров сперва меня, потом все наши припасы. Заготовили промежуточные тайники, два десятка свеч не хватило и пришлось закупать еще сотню. Везде одни траты и нервы, нервы, нервы. От нервотрепки, мы с Беном пару раз крупно повздорили и я на полном серьезе собрался уйти в "одиночное плаванье", благо, что и оружие появилось и одеждой разжился. Старик Сибатси приглашал и вовсе остаться до марта-апреля следующего года, гарантируя, что я за это время стану крепким, как дубок. Надеюсь, он имел в виду здоровье, а не умственные способности, за которые я стал опасаться, выслушивая длиннейшие восточные премудрости, совершенно не входящие в мой, насквозь прагматичный, мозг психолога.
"Ковер-самолет" отказался мне подчиняться, я и шкатулку-то, его содержавшую, не смог открыть, не говоря уж о том, что свечи, установленные мной в подсвечники, гореть совершенно не желали, а команды руками артефакт игнорировал, словно не замечая меня в упор.
Бен ругался, плевал ядом, уговаривал и меня, и артефакт подружиться, найти общие точки, но вместо этого — глухая стена с обеих сторон.
Всегда подозревал, что в магии я, совершеннейший ноль! А тут такое ясное и понятное подтверждение!
Только странное чувство, что артефакт остался доволен моей "магической" неполноценностью, очень сильно мешало мне спать, нарезать круги по расквашенному дождями острову и до потери сознания работать на полосе препятствий "Форта-демократ", восстанавливая физические данные.
А со вчерашней ночи и вовсе началась чертовщина, оставившая на столе, в общей гостиной, бутылку десятилетнего вискаря, с ярко-красной ленточкой-бантиком, мокрые следы на дорожке и чернючий засос, на шее Бена!