– А что-то мне померещилось, что у этого Ульва кровь на бороде засохла, – бормотал по дороге Лодден. – Как будто он кому-то горло перервал…
– Уж больно хорошо он справляется с волками, – поддержал его старый Строк. – Видать, он с ними в дружбе. Может, и добычей делятся…
– Что вы там бормочете? – Далла гневно обернулась, и работники умолкли.
Через несколько дней в усадьбу Нагорье пожаловал еще один гость, и он явился совсем не так, как бродячий пастух по имени Ульв сын Ульва. Как-то после полудня в усадьбу прибежал один из виновных пастухов с дальнего склона Волчьей горы – запыхавшийся, в мокрых башмаках, с выпученными глазами, – словом, как будто за ним гонится сам Фенрир.
– Хозяйка! Где хозяйка? – вопил он. – Там, там!
– Что – там?
– Говори толком!
Во дворе его окружила челядь, и даже сама Далла вышла из дверей, не успев набросить ничего на платье.
– Там едут… С юго-запада, от Перепелкиного лога… Целая дружина, человек десять, не меньше, а то и двенадцать. Все верхом, все с оружием, а впереди самый главный! Богатый, в синем плаще, такой грозный! Я его никогда не видел!
– Ты уверен, что едут сюда? – сурово спросила Далла. Она хмурилась, стараясь казаться строгой и невозмутимой, но лицо ее заметно побледнело, и Гельд видел, что сердце в ней дрожит по-заячьи.
– А куда же? – Пастух глотнул холодного воздуха широко раскрытым ртом и закашлялся. – К кому же еще могут ехать такие важные люди? Тут больше и жилья-то нет… Не в Подгорный же Двор к Стюру Ремешку.
– Закрыть ворота! – распорядилась Далла, и челядь с вытянутыми лицами кинулась выполнять приказание.
Далла повернулась к Гельду.
– Кто это может быть? – тревожно спросила она. – Я никого не жду!
– Мало ли. – Гельд пожал плечами. – Такую знатную женщину, как ты, многие захотят навестить.
– Но многие ли – с добром? – многозначительно сказала Далла, отчаянно сжимая пальцы.
– Не бойся. – Гельд обнял ее за плечи. – Может быть, они не хотят ничего плохого. Десять человек – не такое уж огромное войско. У меня тоже десять человек, и все умеют держать в руках оружие. Да в придачу твоя челядь… Да великий и могучий колдун, при имени которого содрогаются горы. – Он оглянулся в сторону Кара, который только что подошел и дергал за рукава суетящуюся челядь, расспрашивая о причине переполоха.
Далла беспокойно улыбнулась и прислонилась лбом к его плечу, как бы в поисках защиты. Гельд серьезно смотрел, как челядь волочет тяжелую железную полосу, чтобы перегородить ворота от столба до столба дополнительным засовом. Да, если тут предстоит битва, то Далла надеется на него не напрасно. Он действительно будет ее защищать не хуже, чем защищал бы Эренгерду. Хотя бы потому, что он у нее в гостях, потому что она – женщина, за которую больше некому постоять. Не старому же ворчуну Кару! Пока он будет валить дерево на очередного врага, еще пятнадцать лет пройдет. Как говорится, пока травка вырастет, коровка сдохнет.
Один из работников вылез на крышу и оттуда следил за приближением нежданных гостей. В крышах всех четырех домов, образующих стены усадьбы, были устроены особые лазы. В те далекие времена, когда дома заполняла дружина, через эти лазы выбирались на крыши сначала наблюдатели, а потом и целые отряды, чтобы осыпать нападающих сверху стрелами и копьями. Теперь наблюдателем стал маленький, тщедушный рыжеватый раб по прозвищу Экорн – Белка, а внизу во дворе собралась «дружина» – челядь с ножами, кольями и камнями. Правда, десять настоящих воинов тут тоже присутствовали – люди Гельда и Бьёрна. Бьёрн вооружился длинным копьем и крашеным щитом, приобретя крайне воинственный вид.
Экорн, распластавшись на крыше, как домовой тролль, делал знаки рукой: враги приближаются. Вскоре в ворота застучали.
– Мы никому не причиним зла! – послышался голос. – Здесь ли живет Далла дочь Бергтора, вдова Стюрмира конунга?
– А кто ищет здесь Даллу дочь Бергтора, хотелось бы знать? – крикнул в ответ Кар. Он уже исчертил все ворота защитными рунами и теперь стоял рядом, как берсерк впереди войска, если не такой же могучий, то, по крайней мере, такой же злой.
– Ее ищет родич, Ингвид сын Борга, – ответил тот же голос. – Я не причиню зла ни ей, ни ее сыну и хотел бы говорить с ней.
– Это в самом деле Ингвид сын Борга? – крикнула Далла от дверей хозяйского дома. – Зачем тебя занесло в такую глушь?
– А разве ты не знаешь, что произошло на Остром мысу осенью? Если бы ты впустила меня в дом, я рассказал бы тебе все подробно.
– Эй, каков он с виду, кто это говорит? – окликнула Далла Экорна.
– Вид у него суровый и грозный, волосы темные, глаза смотрят немножко друг в друга, брови черные и похожи на лук, что вот-вот выстрелит, – доложил Экорн с крыши. – Лет ему за сорок, а плащ синий.
– Это он. Откройте ворота! – отважно распорядилась Далла.
Пока челядь возилась с засовом, хозяйка стояла, сжав руки под накидкой и горделиво подняв голову. Ее била внутренняя дрожь. Между нею и Ингвидом Синеглазым, шурином Халькеля, ее двоюродного брата, не водилось особой дружбы. Он приехал неспроста. Что за вести он привез? Что случилось осенью на Остром мысу? Уж наверное, ничего хорошего! После того как почти два года родня о ней не вспоминала и не искала ее, Далла любые вести готова была считать дурными. Раньше она жаловалась, что ее забросили, а сейчас предпочла бы, чтобы ее одиночество продолжалось вечно.
Гельд стоял у нее за плечом. Он тоже лишь притворялся спокойным, но тревожился по другой причине. Он-то хорошо знал, что случилось на Остром мысу, и даже догадывался, ради чего мог приехать Ингвид сын Борга. Барландца куда больше волновало, узнает Ингвид его самого или нет? Сейчас Гельд полностью оценил, как удобно быть незнатным и незаметным человеком. В те дни, когда он вернулся из Медного Леса вместе с Асвальдом ярлом, Ингвид находился вместе с Гримкелем, ожидая в засаде все того же Асвальда. При переговорах Асвальда с Гримкелем, когда тот отдал меч, а Ингвид нет, Гельд не присутствовал, а смирно сидел возле своего корабля, поскольку ожидалась драка, а это совсем не его дело. Конечно, Ингвид мог слышать от людей, что с фьяллями ездил какой-то торговец из Барланда. Но вовсе не обязательно, что Ингвид услышал и запомнил его имя, а торговлей в Барланде промышляют многие.
Да, конечно, это Ингвид Синеглазый. Гельд видел его несколько раз и довольно давно, но в том человеке, что первым въехал в раскрытые ворота, ошибиться было невозможно. Эти черные брови, широкие у внешнего конца и более узкие у переносицы, из-за чего слегка косящие внутрь глаза кажутся стрелами, бьющими точно в цель. Это грубоватое лицо, спокойное и даже обманчиво-туповатое, эти уверенные движения… Да, он – не Лейринг, хоть и в родстве с ними. Гельд пытался найти в облике Ингвида Синеглазого хоть малейшее сходство с Борглиндой, но не находил.
Зато в мальчике лет одиннадцати-двенадцати, который приехал с Ингвидом, сходство имелось, притом сразу с обоими. Синими глазами, черными бровями и резковатыми чертами высокий для своих лет и хорошо развитый подросток заметно напоминал Ингвида, а замкнутое, горделивое выражение лица роднило его с Борглиндой, какой она бывала в волнении или опасности. Гельд сообразил, что это должен быть тот самый Хагир, которого Борглинда так вовремя сумела послать к Гримкелю Черной Бороде. При виде своей тетки Даллы Хагир не изъявил никакой радости, как, впрочем, и она.
– Приветствую тебя, Далла дочь Бергтора, и рад видеть тебя в добром здоровье! – Сойдя с коня, Ингвид приветствовал Даллу с немного неуклюжей, но подчеркнутой учтивостью. – Я проделал долгий путь, чтобы повидать тебя, и надеюсь, что мы обойдемся друг с другом по-родственному.
– Если сложится иначе, то не моя будет вина, – холодновато ответила Далла. Она все еще трусила и от страха казалась еще более надменной, чем обычно. – Будь моим гостем, Ингвид сын Борга. Здесь так редко появляются добрые и достойные люди, что тебе не стоит обижаться, если я не сразу впустила тебя в дом.