Дженни. Какие там деньги? Все время воюет с ним и каждый грош выпрашивает, все время. Да ты же знаешь, всю жизнь так, еще когда мы были ребятишками.
Бити. Да.
Дженни. Знаешь, что я тебе скажу? Я бы не удивилась, если бы оказалось, что мать не вылезает из долгов, ей-богу. Нисколечко бы не удивилась.
Бити. Не может быть.
Дженни. Что значит — не может быть? Ты знаешь, сколько он выдает ей на неделю?
Бити. Шесть фунтов?
Дженни. Как бы не так! Четыре фунта десять шиллингов! И на эти деньги она должна вести хозяйство и покупать себе одежду.
Бити. Ну все-таки их всего двое.
Дженни. Попробуй-ка прокормить двоих на четыре фунта десять. Она выплачивает семь шиллингов шесть пенсов в неделю Перл в клуб за одежду, два и шесть она вносит в пул и шиллинг в неделю ставит на рабочий тотализатор. (Внезапно.) Да! Совсем забыла. Перл выиграла в тотализаторе на прошлой неделе.
Бити. Сто фунтов?
Дженни. Сто фунтов. Старуха Дайсон, что жила ближе к Старстону, получила второй выигрыш — семьдесят пять фунтов.
Бити. Никто мне про это не написал.
Дженни. А ты кому-нибудь написала?
Бити. Что она будет делать с деньгами — купит телевизор?
Дженни. Телевизор? На что он ей? Ты же знаешь, у нее нет электричества. Она говорит, что купит детям одежду.
Слышен старческий пьяный голос вперемежку с голосом Джимми. Пьяный поет: «Я родом из Банги, и зовут меня Джонни из Банги».
Провалиться мне на этом месте, если это не старик Стэн Мэнн. Опять напился. И Джимми с ним? (Прислушивается.)
Бити. А я думала, Стэн Мэнна паралич разбил.
Дженни. Это не мешает ему напиваться до бесчувствия. (Снова прислушивается.) Бьюсь об заклад, Джимми ведет его к нам. Этот человек такую кучу денег пропил — целое богатство. Только вспомни, сколько у него машин было, сколько земли, скота и птицы разной. А осталось всего несколько акров земли да десяток кур. Все пропил. Два удара у него было, до сих пор одна сторона парализована, а все равно пьет.
Входит Джимми. Он бросает пиджак на диван, снимает ботинки и гетры, продолжая улыбаться.
Джимми. Старый чудак.
Дженни. Я как раз говорила Бити, что он кучу денег пропил за свою жизнь, правда?
Джимми. Если он и дальше будет так часто прикладываться к рюмочке, скоро ему крышка.
Дженни. Правда, у него были коровы, и автомобили, и земля, Джимми? Ведь он все пропил одно за другим?
Джимми. Старый дурень не умеет вовремя остановиться.
Дженни. Хотела бы я иметь половину денег, что он пропил.
Джимми. С ним беда стряслась. Все штаны испортил.
Дженни. Что? Где же это он постарался?
Джимми. Возле участка.
Дженни. И что же ты сделал?
Джимми. Подошел он ко мне — я, конечно, вижу, что он пьян, — и говорит: «Эй, Джимми Билс, хороший у тебя урожай». Да, говорю, неплохой. Тут он наклонился, чтоб вытащить морковку, и вдруг говорит: «Ой, снова со мной грех приключился». Я сразу понял, в чем дело. Спустил с него штаны и окатил его из шланга.
Бити. Брось, Джимми, не может быть, Джимми. Говорю тебе. Окатил его из шланга, а потом обмотал его старым мешком и привел домой полями.
Бити. Он простудится на смерть.
Джимми. Ни в жисть — крепкий, как бык.
Дженни. А что ты сделал с его штанами и другим барахлом?
Джимми. Бросил в компост — хорошее удобрение!
Входит Стэн Мэнн. Он не так уж пьян. Холодная вода немного его отрезвила. Ему около шестидесяти пяти лет, и, хотя он слегка сутулится, видно, что он был очень сильным и статным. Вероятно, он отвечает распространенному представлению о фермере, — правда, в данный момент на нем нет ни носков, ни башмаков, и он прихрамывает, опираясь на палку.
Стэн. Виноват, сынок.
Джимми. Пустяки, старина, пойди, ляг в постель.
Дженни. И надень какие-нибудь ботинки, Стэн, не то помрешь от простуды… и пьянства.
Стэн (косится в ее сторону). Это ты, Дженни? Здорово, соседка, как поживаешь?
Дженни. Я-то хорошо, а ты как?
Стэн (продолжая коситься). А кто это возле тебя?
Дженни. Ты что, не узнаешь? Это же наша Бити, Стэн.
Стэн. Это ты, Бити? Прах тебя побери, да ты растолстела с прошлого раза. Хочешь Дженни догнать? Ну-ка подойди, дай на тебя посмотреть.