Стюарт Вудс
Корни травы
Дот, с любовью.
Этот роман — плод авторского воображения. Все имена, характеристики действующих лиц и событий тоже плод авторского воображения или полностью вымышлены. Любое совпадение с подлинными событиями или с конкретными лицами, живыми или умершими носит случайный характер.
Пролог
Четыре затвора щелкнули как один.
— Оружие к бою! Короткими очередями — огонь!
Стреляли без глушителей. Две очереди ударили одновременно, затем ритм нарушился. Когда стрельба закончилась, не было нужды идти рассматривать цели вблизи. И так было очевидно: нарисованные на щитах фигуры пробиты кучными попаданиями по самому центру — каждая очередь в грудь.
Подумать только! Так метко стрелять из автоматического оружия. Перкерсон поднял взгляд к затененному узкому проходу над стрельбищем и вздрогнул.
Там был Старейшина, появившийся без уведомления. Он всегда возникал вот так — совершенно внезапно.
— Завязать глаза! — скомандовал Перкерсон.
Четверо взяли оружие на ремень и наложили на глаза черные повязки.
— Кругом! Встать на колени! Разобрать оружие!
Ученики вслепую проворно разбирали автоматические пистолеты. Он заставил себя смотреть на их руки. Разборка — сборка. Этому он научил их. Первый поставил рекорд, остальные управились секундами позже.
— Встать! Вольно! Четвертый номер, приказания снять повязку не было! — Перкерсон взглянул наверх, ожидая.
Старейшина кивнул.
Перкерсон со вздохом перевел взгляд на учеников.
— Ребята! — Голос его был тверд. — Сегодня вы удостоены чести! С вами будет говорить Старейшина!!
Ученики вытянулись, вздрогнув, как от электрического разряда.
— Добрый вечер, джентльмены! — громко и гулко сказал Старейшина. Ему, впрочем, не требовалось повышать голос — он был таким от природы. — Джентльмены, вы приняты в нашу семью.
Один из учеников, не выдержав, издал нервный смешок.
— Сегодня стало меньше на четыре американца, которые бродят в потемках, потерявшись в собственной стране. Сегодня вы еще не на виду, ваше Братство укрыто от посторонних глаз, и вы своей кровью, самой своей жизнью гарантируете сохранение тайны. Громкие клятвы не требуются. Они в ваших сердцах, полных любви и ненависти. Любви к нашей великой стране, ненависти — к тем, кто пьет ее соки и отравляет души ваших детей... — После паузы он добавил: — Поздравляю вас, избранники судьбы!
Фигура Старейшины растворилась в тени. Хлопнула дверь.
— Хорошо, — сказал Перкерсон подопечным. — Можете сбросить повязки.
Стрельбище было ярко освещено, и люди, сорвав повязки, невольно сощурились.
— Боже, — сказал один, — это не звукозапись была?
— Нет, — ответил Перкерсон, — с вами говорил сам Старейшина.
— Ужас, — сказал второй. — Я не думал, что это будет так скоро!
— Не знаю, скоро ли снова придется встретиться с Ним, — задумчиво сказал Перкерсон, — но этот День когда-то настанет.
Третий поднял кулак.
— Тот самый День! — сказал он.
— Тот самый День! — повторили все.
Книга первая
Глава 1
Уилл Ли продемонстрировал охраннику удостоверение.
— Могу я припарковаться? Всего на несколько минут! Мне нужно взять кое-что в офисе.
Охранник сошел по ступенькам к его «порше» — не новому, но свежевымытому, без лишней пылинки, — и освидетельствовал наклейку на ветровом стекле.
— Десять минут, — произнес он, — не больше.
В Вашингтоне все любят проявлять, власть, подумал Уилл. Парни, охраняющие Капитолий — не меньше прочих.
Было семь тридцать утра, суббота, декабрь. В пятницу конгресс не работал.
Уилл перебежал в Рассел-Билдинг, ощущая давление хмурого, облачного неба. Шее и лицу было холодно. Он расписался у стола внутренней охраны, а когда пересекал вестибюль, его шаги по мраморному полу вызвали гулкое эхо. В спешке он механически нажал у лифтов кнопку для членов конгресса, гарантирующую внеочередное обслуживание, В лифте он прислонился к стене, вдыхая слабый аромат лака и сигар. На миг он стал — вообразил себя — конгрессменом, сенатором, который, оставив толпу журналистов, фотографов и телевизионщиков за дверями лифта, взлетает в свой офис принять телефонный звонок президента, обеспокоенного событиями в какой-нибудь точке планеты. Лифт плавно замедлил ход и замер. Уилл заторопился по коридору. Странно, но дверь в офис была не заперта! Уилл прошел через приемную и основную служебную комнату с письменными столами нескольких сотрудников в свой небольшой кабинет. В Рассел-Билдинг ужасающе не хватает помещений. Уилл руководит штатом сотрудников сенатора, а работать вынужден в клетушке. Он выдвинул ящик своего стола и удивился, увидев полоску света под дверью кабинета босса, сенатора Бенджамина Карра.
Уилл, не колеблясь, встал и пошел посмотреть, в чем дело.
Сенатор был в кабинете собственной персоной. Он сидел за своим столом и удивленно смотрел на Уилла.
— Что вам здесь понадобилось, Уилл? В субботу, в такую рань? — хрипло спросил Карр, откинувшись в кресле.
— Доброе утро, сенатор, — в некоторой растерянности ответил Уилл. — Я еду в аэропорт, но кое-что здесь забыл. — Он нахмурился. — А что же вы сами? Суббота — для всех.
Сенатор, подмигнув, спросил:
— А вы уверены, что я не приезжаю сюда поработать еще и в субботу? — Лицо его стало хитреньким. — Ладно уж, примите мои объяснения. Еду к девятичасовому самолету — на нем полечу в Атланту. Джаспер уже ожидает меня в гараже.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Уилл. Он не видел босса два дня. В пятницу сенатор весь день был в госпитале Уолтера Рида.
— Чувствую себя, как японская иена, — ответил сенатор, посмеиваясь. — Сказали, что я превозмогаю припадок.
— Это точный диагноз, сэр? — спросил Уилл. — Я же все равно узнаю.
Бену Карру минуло семьдесят восемь лет, и в последнее время он выглядел утомленным.
— Черт возьми, безусловно, узнаете, — рассмеялся Карр. — В этом городе уже ничего не скроешь. Раньше какой-нибудь конгрессмен мог содержать девчонку в Джорджтауне или соблазнить жену другого конгрессмена — и газеты на этот счет не распространялись. Теперь звонят и об этом! — Он успокаивающе поднял руку. — Не волнуйтесь, всего лишь повысилось артериальное давление. Получил какие-то пилюли, они у меня с собой.