— Ведь я говорил вам, — каркнул он.
— Вот дерьмо, — сказал старший, взглянув на документ.
Глава 9
Они переехали реку вброд в двух милях от основной дороги. Джип погружался в воду по самые дверцы, но женщина вела машину уверенно, и они выбрались на берег по едва различимому следу. Здесь мог проехать лишь вездеход. Еще через милю они были у ворот. Она взяла пульт дистанционного управления, нажала кнопку, и ворота растворились, а затем сами закрылись за ними. Еще через полмили машина оказалась у крутого подъема.
Перкерсон был доволен.
— О'кей, здоровяк, — сказала женщина, — приехали. — Она подхватила одну из его сумок, прошла к крыльцу и сняла с двери два висячих замка. — Придется вам тут шуровать аккуратнее, — сказала она еще, приоткрыв дверь на пару дюймов и просовывая руку, чтобы и там что-то отпереть. Наконец она распахнула дверь, на которой был прикреплен крючок с проволокой, протянутой к двустволке. Стволы смотрели на дверь. — Старейшина не любит ослоухих. — Она усмехнулась, повернула выключатель, и хижину залил свет.
— Откуда электричество? — спросил Перкерсон. — Не вижу проводов.
— На речке недалеко есть гидростанция, она заряжает аккумуляторы, размещенные в погребе. Запас продуктов здесь года на два. — Она вручила ему связку ключей. — Есть оружие и боеприпасы. Записывайте, что израсходуете. Уедете отсюда, я все пополню.
— Это мечта выжившего в атомной войне! — с восхищением произнес Перкерсон.
— Чертовски верно, — сказала женщина. — А теперь посидите, сменю вам повязки.
Она принесла медицинскую сумку.
Перкерсон походил на Клода Рейна в фильме «Человек-невидимка». Бинты вокруг носа, тюрбан, закрывающий уши, темные очки...
Женщина разрезала бинты и сняла с головы Перкерсона повязку.
— О, малый, — рассмеялась она. — У вас пара прекрасных лысин. Выглядите, как енот!
— Спасибо, — сухо сказал Перкерсон.
— Ничего, приятель, — сказала она, — смотритесь вы хорошо. Опухлость прошла. Принимайте антибиотики. Вот эти таблетки, по две после еды. Используйте все, о'кей?
— О'кей, — сказал Перкерсон.
— О, — сказала она, — через пару дней, малый, вы будете красавчиком. Сидите-ка смирно, я вам сменю повязки.
Она принялась вновь бинтовать его голову. Ее крепкие груди почти касались его лица. Крупная девушка, подумал Перкерсон, возбужденный ее мягкими, обволакивающими движениями. От нее хорошо пахло.
— Ну так, — сказала она. — А теперь ваш нос. — Она взяла его голову в обе руки. — Надо его как следует упаковать. Повязки хороши. — Она глядела ему в глаза. — Да и вы неплохи приятель. Кажется, вы в моем вкусе.
Задохнувшись от вожделения, Перкерсон. стиснул руками ее упругие бедра.
— Эй, да вы просто тигр! — воскликнула она. — Этак мы с вами испортим работу доктора. — Слегка сопротивляясь, она положила руки ему на плечи и встряхнула его.
— Долго придется ждать? — спросил он, пытаясь притянуть ее.
— Ложись-ка, малый, — сказала она внезапно. — Так и быть, доставлю тебе удовольствие. Большого вреда не будет.
Она подтолкнула его на кровать, он лег навзничь. Споро, молниеносно она распустила ремень его брюк и ширинку. Перкерсон охнул, ощутив сперва ее руки, затем мягкие губы, язык и холодок зубов.
— О Боже... — стонал Перкерсон, весь стремясь войти в ее рот. Она была в этом деле не новичок.
— Давно тебе так не фартило, тигр? — спросила она, отстранившись, переведя дыхание, и снова припала. Лицо ее раскраснелось, груди торчали.
Когда он проснулся, в окно светила луна, в комнате был полумрак. Он услышал звук, вроде удара камня о камень. Перкерсон ощупью вытащил пистолет из расстегнутой сумки, тихо встал и скользнул к двери. Ярдах в десяти на лужайке молодой олень обгладывал кору деревца. Можно было стрелять. Но Перкерсон остерегся. Олень уловил его запах, поднял голову, фыркнул, прислушался и бросился в лес.
Перкерсон вернулся в хижину, принял болеутоляющую таблетку и лег. Кажется, он, наконец, действительно вне опасности. Есть пища, оружие, укрытие и — эта женщина. Скоро он будет опять при деле. День близок.
Глава 10
В воскресенье Уилл проспал допоздна. Поднялся лишь, когда прибыли воскресные газеты. Стопка их плюхнулась на крыльцо коттеджа, он узнал звук. И тотчас вспомнил о смерти Джека — вот ужас!
Он запустил в кофеварку ложку крепкого кофе, поджарил хлебцы, залил их яйцом, затем взял газеты и возвратился в спальню с подносом, там и устроился завтракать. Газеты публиковали некрологи, посвященные Бахенану — его смерть привлекла внимание. В воскресном журнале Уилл увидел на обложке фотографию: он сам с собакой у озера. Там же была статья Энн Хитс. Он стал читать.
«Если избиратели в Джорджии в ноябре решат придерживаться нового курса и выбрать в сенат человека не из традиционных верхов демократической партии, вроде губернатора Мака Дина, у них будет такая возможность. Имеется в виду кандидатура молодого человека очень непохожего на тех, кто обычно фигурирует среди кандидатов южных демократов...»
Неплохо, подумал Уилл.
«...Рожденный для богатства, и положения в обществе, политический наследник отца, который был вызывавшим противоречивые оценки губернатором, а теперь вот пытающийся унаследовать влияние великого сенатора, Уилл Ли, насколько принято считать, — красив, насколько принято считать, — очарователен, насколько принято считать — справедлив во всем, если не касаться его личной жизни...»
«Что еще за чертовщина?» — удивился Уилл. Зазвонил телефон.
— Уилл, это Том Блэк. Читали вы это?
— Только начал, — ответил Уилл. — Вы поняли, что она имеет в виду во втором абзаце? Я ни черта не понял.
— Забудьте о втором абзаце и обратитесь к странице пятнадцать, к ее середине. Абзац начинается словами «Его общественная жизнь...».
Уилл нашел это место.
«Его общественная жизнь, если таковая у него имеется, выглядит совершенно по-другому. Ибо по воспоминаниям тех, кто его знает и с кем мог связаться репортер, Уилла Ли совсем не видели многие годы на общественных мероприятиях с женщиной. Поскольку же нет никаких свидетельств о противном, представляется, что Джорджия рассматривает вопрос о выборе человека, который может оказаться первым сенатором Соединенных Штатов, не терявшим девственности ни при какой сексуальной ориентации».