Я перевернула коробку и похлопала по дну. Металлическая вещица вылетела наружу и пролетела над ковром. Дзынь. Это она стукнулась о жестянку, в которой Сидни хранит свои автомобильчики.
– А-а-а! – воскликнула Элли, вбегая в комнату, и подняла вещицу. – Вот ты где.
Я не слышала, как она сюда попала. Вот незадача.
Блин.
Элли присела рядом со мной и уронила эту штуку мне в ладонь. Это был ключик. Крошечный ключ, каким открывают небольшие навесные замки.
– Я пришла посмотреть, куда ты подевалась, – сказала Элли, таращась на лежащие на полу вещи. – Что это?
Она запустила свою бледную веснушчатую руку в скомканную газету, лежавшую в верхней части коробки, и вытащила из неё чёрную пластиковую канистру, которую я даже не заметила. Прежде чем я успела остановить Элли, она отвинтила крышку и перевернула канистру вверх дном.
К моим ногам упал металлический контейнер.
– Ой! – вырвалось у Элли.
Я сердито посмотрела на неё.
– Я всего лишь хотела помочь, – попыталась оправдаться она.
Я подняла контейнер и сняла с него красную резинку. Затем, зажав его пальцами, покрутила. Это маленькая металлическая кассета для фотоплёнки, как в старомодных камерах. Между чёрными ворсинками из середины торчала небольшая блестящая полоска.
У Элли голубые глаза, которые за стёклами очков кажутся огромными. В эти минуты они как будто прожигали меня насквозь.
– Что это? – спросила она. – Откуда это?
У неё такой жалкий вид. Придётся всё рассказать.
– Но ведь твой отец умер?
– Да, – ответила я. – Но он завещал это мне, чтобы мне это отдали, когда мне стукнет одиннадцать. А мне сейчас одиннадцать.
Она обвела взглядом содержимое коробки.
– Какой странный набор вещей.
Взяв «Унесённых ветром», Элли принялась листать книгу. Меня же так и подмывало вырвать «Унесённых» из её толстых пальцев. Что ж, пусть это и странный набор вещей, но они мои, и все они остались от отца, и не от её, воняющего стиральным порошком, а от моего крутого папы-грабителя.
Увы, ради мамы я вынуждена быть с ней вежливой.
Готовая разреветься, я встала и посмотрела в окно на мистера Хэммонда, собиравшего кресс-салат. Там стояла большая чёрная машина, и можно было точно сказать, что она по-настоящему чистая, судя по тому, как с неё стекали дождевые капли. В эти минуты я была готова броситься под этот дождь. Но, увы, не получится.
– Это все открытки, которые ты и твоя мама отправляли ему в тюрьму? – Элли пристально посмотрела на них. – А ты хорошо рисовала, Скарлет.
Я повернулась к ней спиной, упёрлась руками в пол и закинула ноги на верхнюю койку.
– Да, он, должно быть, сохранил их все до единой, – процедила я сквозь зубы. – У мамы есть такая же подборка. – Я попыталась посмотреть на неё, но вся кровь прилила к коже головы, и голова как будто покалывала. А ещё мне показалось, у меня вот-вот отвалятся брови. Стойка на руках – хороший способ унять слёзы.
– А это? – спросила она, поднося кассету с фотоплёнкой к самому моему носу.
– Я не знаю.
Сейчас я не хотела ни на что смотреть. Не хотела ни на что надеяться, потому что ненавижу разочаровываться.
Элли встряхнула кассету. В ней ничто не загремело.
– Хорошо, тогда я сейчас её открою, – сказала она.
Я резко опустила ноги на пол и выхватила кассету из её рук.
В конце концов, мы открыли её вместе. Элли держала один конец, я же протащила другой через всю комнату. Примерно на полпути я с ужасом осознала, что это может быть непроявленная плёнка, но через пару сантиметров она превратилась в карточку, а затем в длинную полоску бумаги.
Мы разложили её по полу и недоуменно уставились.
«Выше голову, Скарлет, всегда смотри вверх, продолжай заниматься в тренажёрном зале и не доверяй НИКОМУ».
Вот и всё, что там было написано.
Большие голубые глаза Элли моргнули и уставились на меня сквозь стёкла очков. Мои почти наполнились слезами, но я сглотнула комок и, вернув записку в контейнер, бросила кассету обратно в коробку.
Затем сделала ещё одну стойку на руках и продолжила заниматься этим до самого вечера.
По стопам отца
Я лежала в кровати и наблюдала за тем, как по полу тянется длинная тень – тень диспетчерской вышки старого аэродрома по соседству с нашим домом. Это означает, что сейчас полнолуние.