Путята, не подозревая о настоящей личности гостя, заметил лишь могучую стать и сильные, словно высеченные из камня, руки Чернобога.
- Хороша нечего сказать, – продолжил Чернобог, глядя на Неждану, дочь Путяты, красную, как мак, и светлую, как луна. - Пленила ваша дочь, Путята Милославович, сердце сына моего, вот приехал я глянуть на ту, что невестою Северьяна зовется. Да поговорить, когда обряд проведем.
Путята, по обычаю, поинтересовался именем гостя, чтобы почтить его в соответствии с древним обычаем.
- Назовись, гость дорогой, – предложил он. - Коли меня уж знаешь, нехорошо получается, что я тебя перед богами уважить не могу.
Чернобог рассмеялся, услышав в словах смертного наивносность, не знающего, с кем он говорит. Но по просьбе Путяты назвал себя давно забытым именем.
– Мармагон Огнедарович.
Либуша, забыв наказ Корочуна, не вмешиваться в разговор, невольно ахнула:
- Неужто Чернобогу посвящен? – В уже проговорила прикрывая губы ладонью, словно это помогло бы ей срыть слова свои.
- Именно, отуда сила нашего рода берет начало, – не стал скрывать Чернобог, забавляясь реакцией смертных. Лишь девушка молчала, недоверчиво глядя на него, будто бы знала его тайну.
Чернобог, в облике обычного человека, был здесь не просто ради знакомства с будущей женою своего сына. Он приехал, чтобы прочувствовать жизнь в смертном мире, вспомнить и понять слабости и силу людей, и, возможно, даже увидеть, как человеческая любовь может победить даже божественную силу.
***
Праздничный шум заполнял всю избу и двор. В светлой горнице разливался звонкий смех и лилась чарующая мелодия песен. Жарко пылал очаг, озаряя лица гостей теплым, приветливым светом. Здесь, под сенью чуров, разворачивалось свадебное торжество, пронизанное духом единения, любви и глубокого почтения к древним традициям.
Аромат свежих пирогов, искусно испеченных заботливыми руками хозяйки дома, витал в воздухе, дразня носы гостей и пробуждая аппетит. На столах, украшенных вышитыми скатертями, ломились от угощений: румяные караваи, пышные ватрушки, ароматные пироги с различными начинками, маринованные грузди, квашеная капуста и хрустящие соленья. Напитки лились рекой: изящные кувшины с медовухой, пенное пиво и квас, и душистые травяные настои утоляли жажду гостей, даря им веселье и задор.
Женщины, облаченные в праздничные наряды, расшитые затейливыми узорами и переливающиеся на свету золотыми нитями, с улыбками на устах хлопотали у стола, заботясь о том, чтобы каждый гость был сыт и доволен. Мужчины, облаченные в рубахи-косоворотки, украшенные родовыми рунами, с гордостью несли себя, подчеркивая свою силу и стать.
В центре избы, озаренные светом пылающего очага, стояли жених и невеста - два прекрасных создания, чьи судьбы сплелись воедино в этот знаменательный день. Взявшись за руки, молодые под звуки чарующей музыки, исполняемой искусными гуслярами и дудочниками, они кружились в веселом танце. Их движения, полные гармонии и любви, завораживали гостей, увлекая их в водоворот веселья.
Старшие родственники, чьи лица, изборожденные морщинами, хранили мудрость прожитых лет, с умилением наблюдали за танцем молодых. В их глазах светилась радость за детей, а в сердцах - надежда на счастливую и долгую семейную жизнь.
Гости танцевали под залихватские песни, щедро подавались угощения, воздух был наполнен ароматами пирогов и меда.
Либуша ,осторожно приблизилась к Неждане и коснулась рукой ее плеча. Резкие черты ее лица смягчились, на губах играла легкая улыбка, а в глазах застыла печаль. Неждана никогда еще не вида ее такой. Неужто, заточение в птицу-вьюжницу на нее так повлияло? Удивилась Неждана.
- Неждана, пойдем со мной, - прошептала она, и, не дожидаясь ответа, отвела Неждану в сторону, к затененному уголку между печью и стеной, где чурам оставляли угощение.
Неждана, смущенная вниманием своей мачехи, встрепенулась.
- А стоит ли матушка? - Спросила она тихо. - Ведь ты всю жизнь меня ненавидела, считала позором рода.
Либуша вздохнула, ее взгляд стал совсем потухшим, словно вся жизнь из нее ушла.
- Стоит, милая, стоит. Чтобы ты при таком муже, как Северьян, ты повела себя иначе здесь, чем я когда-то, - сказала она, вскинув на нее взгляд. В ее голосе звучала горечь, но вместе с ней и нежная тревога.
- Ты Нежданка, наверняка сейчас думаешь, что ей от меня еще нужно, ведь всю жизнь шпынял как котенка дворового. Так то оно так Неждана, и шпыняла и гоняла, и дурной пример детям своим показала. Даже свести хотела. Знала ведь, как Доброжир на тебя смотрит, словно ты желанный кусок пирога. Ты уж прости меня милая, да ведь и мне не сладко жилось с твоим появлением. Знать что муж, душа твоя ненаглядная, польстился на другую, это как сердце вырвать из груди – больно, до смерти. Но хуже всего то, что плод его греховной связи, он же, в свой дом притащил и растить решил, как родную дочь. Тут то и взыграла моя гордость Неждана, ведь подружки мои, с которыми бок о бок не один год прожила, не одно дело сделала, в лицо смеялись, едва ли не прокаженной считали, мужа удержать не сумела. А ведь я, Нежданка, и сама таких женщин порицала, стороной обходила, даже воды бы не подала, коли попросили бы, и вот, сама в таком положении оказалась, да только муж-то мой не из простых, так просто со мной дружбу не порвешь, ведь понадобись чего, все ко мне бежали, чтобы уговорила мужа привезти из своих странствий. А самое страшное то, дитятко, что пока Путята был дома, ни одна и словом не обмолвилась в мой огород, а как уезжал, так даже за водой не выйдешь, чего я только не выдержала с твоим появлением, и плевки и смешки за спиной, а самые ретивые бабоньки даже в лицо смеялись, позорили меня, словно это я нагулянную дочь мужу притащила. Раз сходила, другой, а на третий не пошла. Больно было все это выслушивать от когда-то близких подруг. Я к чему тебе это говорю, Неждана, мужа-то я не простила и тебя не приняла, а ведь должна была, боги ведь не просто так тебя мне послали – испытывали. Да видать, я недостойной оказалась, Славушка моя неведомо где, нелюбимой женою. Я ведь даже на обряде быть не смогла, заморочил меня Корочун. – И она осторожно покосилась на сидящего рядом с отцом Северьяна, внимательно следившего за ними. – Тебя винила в этом…
- Матушка… - воскликнула Неждана, перебивая, но Либуша остановила ее рукой.
- Помолчи, и так сложно душу перед тобой наизнанку выворачивать, не смирилась я с тобой, уж прости, не могу, все тебя виню, хоть и понимаю, не твоя в том вина, что муж мой гуленый оказался, не твоя вина, что Гориславу ты пришлась по нраву, а не Славка моя. А одно твое «матушка» чего стоит, прям, тошно т того становиться. – Либуша обняла себя за плечи, словно холодно ей стало. – Ты прости меня глупую, и сама таких ошибок не совершай, не переноси вину родителя на ребенка, потому что изменить потом уж ничего не сможешь, врастет эта ненависть под кожу, с корнем не вырвешь, не избавишься. Как я ни стараюсь – ничего-то не выходит. Я прошу у тебя прощения потому, Неждана, что уедешь ты скоро и изменить ничего, поди, нельзя. Я просто хочу, чтобы ты знала, почему я так с тобой поступала. – Либуша постояла еще немного глядя, как из глаз Нежданы слезы бегут, хотела было обнять ее, утешить, да не смогла, потому и ушла, оставив ее одну.
- Душа моя, что ж ты слезы то льешь? – Северьян неслышно подошел к ней, обнимая за плечи.
- Жаль мне ее, Северьян. – Неждана прильнула к жениху, украдкой стирая слезы. - Словно слепой котенок она, тычется во тьме, а куда, сама не знает, от того и место свое ни как не найдет.
- Ничего, уладится все скоро. – Улыбнулся Северьян. – Не думай пока о ней. Отец твоей желал в один день две свадьбы устроить, да не вышло, опоздал я, прости меня свет любушка моя, не удалось ему поговорить со мной. Теперь с моим отцом обсуждают время. Ты ведь уже догадалась, кто отец мой?
Неждана вздрогнула, будто от разряда молнии и кивнула. Как же тут не догадаться, если сын зимой повелевает. И боязно вдруг так стала, что не по нраву она самому Чернобогу пришлась.
- Опять не о том думаешь, любушка моя. – улыбнулся ей ласково Северьян.
- Так ведь не ровня ж я тебе! – Воскликнула Неждана, вот ведь гусыня, как же раньше тот не подумала об этом?
Северьян рассмеялся, легко и звонко, словно перезвон сосулек, когда с крыши сбиваешь.
- Поздно уж, душа моя, о том думать. И мой отец, желает ускорить свадьбу, Леля, сестрица моя наступает, еще не много и силы мои на убыль пойдут Неждана.