— Да, конечно, мадам, а как же письмо? — Виргинец придвинул стул, разложил переносной столик и вытащил бумагу.
— Я напишу письмо моей сестре Джоанне Арчбольд. — Мэри Элизабет тихо вздохнула. — Подумать только! Шесть месяцев замужем — и уже ждет ребенка.
Он почувствовал, как она страдает, и мягко накрыл своей рукой ее руку. Миссис Морган простонала:
— Скажите мне ради Бога, неужели нет лекарства, средства, ничего, доступного медицине, что помогло бы мне зачать для Гарри ребенка, которого он так жаждет?
Глубоко тронутый, Дэвид Армитедж печально улыбнулся.
— Эта сфера, мадам, все еще в руках Божьих. Тем не менее вы не должны терять надежды. У себя дома, в Виргинии, я знавал семью, у которой десять лет не было детей, а потом Господь даровал им троих прекрасных, крепких детей за следующие десять лет.
Мэри Элизабет хотела было высказать горькое предположение, что в колонии просто появился новый сосед, но передумала и в сотый раз протерла мокрым полотенцем горящее сухое лицо.
— «Моя дорогая Джоанна, — начала она диктовать, откинувшись на подушки. — Хочу сообщить тебе, что благодаря искусству доктора Армитеджа я уже вступила на путь выздоровления. Моя болезнь выражалась в лихорадке и тошноте, но, слава Богу, это не холера, от которой люди желтеют и большей частью умирают».
Перо врача тихо поскрипывало по бумаге. Большей частью? Девять из десяти будет ближе к истине.
— «Сейчас, дорогая сестрица, ты уже знаешь, как храбро сражался мой Гарри против испанцев в городе на Кубе под названием Порто-Пинсе».
— Пуэрто-дель-Принсипе, мадам.
Она сделала легкую гримаску.
— Надеюсь, что ученый доктор Армитедж, который это записывает, знает, как пишется название этого проклятого места, потому что я не могу его написать.
— Да и досточтимый доктор тоже не может! — расхохотался врач.
— «Гарри подробно описал мне, как в Святой четверг он повел своих людей, французов и англичан, всего их было около семи сотен, на сушу и в яростной схватке они полностью одолели мэра этого… этого…»
— Пуэрто-дель-Принсипе, мадам.
— «И матросы моего дорогого Гарри показали себя такими проворными и храбрыми бойцами, что в результате сражения, длившегося почти четыре склянки, их мэр был убит. А неприятель бежал в леса. Как обычно, он приказал запереть местных жителей в церквах, пока самые зажиточные не согласятся внести выкуп».
При слове «согласятся» Армитедж хихикнул; вот уж подходящее слово для разбоя и пыток по отношению к местному духовенству и богатым купцам.
Рука Мэри Элизабет потянулась к скорлупе кокосового ореха, которую раб немедленно поднес к ее губам, чтобы она могла отпить прохладного молока.
— «Исчадья ада, испанцы, собрали против него войска, но Гарри узнал об этом и немедленно перенес всю добычу на корабли в бухте Санта-Мария. Как сказал Гарри, добыча оказалась не такой богатой, как он ожидал, но все же его доли хватит, чтобы заплатить наши долги и купить еще пять сотен акров сахарных плантаций.
Гарри щедр, как обычно. Он подарил мне много превосходных шалей, гребней с драгоценными камнями, колец и других безделушек. Я надеюсь, ты уже получила отрез шитой золотом ткани, которую я передала тебе на прошлой неделе?
Ходят слухи, что заносчивые испанцы в Мадриде страшно злятся из-за потери вначале Санта-Каталины, а потом другого города на Кубе».
— Добыча, мадам, — вмешался Армитедж, — составила почти пять тысяч золотом — такая сумма может расстроить кого угодно, на каждого участника пришлось по семьдесят пять фунтов золотом.
Армитедж мог еще добавить, что последнее дело вице-адмирала было далеко не таким удачным, как его описывала миссис Морган. И что еще хуже, зверское и трусливое убийство французского корсара его английским товарищем в Пуэрто-дель-Принсипе привело к печальным последствиям. Он умолчал и о том, что Морган из-за этой ссоры потерял значительную часть своего престижа и ряды его сторонников угрожающе поредели. Именно из-за этого Морган так лихорадочно набирал силы для нового похода. Конечно, новая экспедиция должна непременно стать удачной и принести много денег, иначе ему не удастся сохранить свой высокий пост среди берегового братства.
Мэри Элизабет внимательно взглянула на врача.
— Дэвид, ты знаешь одного из служащих сэра Томаса по имени Бекфорд?
Армитедж кивнул.
— Да, и что?
— Я слышала, что этот странный человек считает Гарри обыкновенным пиратом и уже написал несколько писем лордам Торговой палаты в Лондон. Сэр Томас считает, что он перехватил все подобные сообщения, но я боюсь, что нет. Гарри должен опасаться этого Бекфорда. Он умен и пользуется влиянием.
— Увы, — ответил Армитедж, опуская перо в свинцовую чернильницу. — Почетный секретарь — не единственный враг Гарри. Некоторые из старых корсаров страшно злятся, что вашего мужа выбрали адмиралом после смерти Мэнсфилда на Тортуге.
— Мэнсфилд умер? — Она приподняла темную бровь. — Я не слышала об этом, а от чего?
— Некоторые говорят, что старик умер от удушья, — ответил врач, — а другие клянутся, что голландца отравили.
— И… и это правда?
— Может быть. Кто знает? — безмятежно отозвался Армитедж.
Вздрогнув и тяжело дыша, Мэри Элизабет продолжила диктовать свое послание:
— «Я не имею ни малейшего понятия, что затевает Гарри в следующей экспедиции, потому что уже говорила тебе что он не доверяет никому, кроме сэра Томаса.
Дорогая сестричка, я надеюсь, что ты приедешь ко мне, как только у тебя появится маленький. Как я завидую, что у тебя будет свой ребенок!
В последнем письме ты спрашивала, как мы поживаем. На самом деле я не знаю, как мы будем жить, если купцы на этом острове так и будут повышать цены. Жадные собаки! Те же мерзавцы, которые вынудили сэра Томаса отозвать каперскую лицензию Гарри на военные действия против папистов, теперь жалуются, что их запасы не пополняются.
А сейчас, Джоанна, дорогая, поскольку я уже ослабела от жары, то закончу приветом нашей драгоценной мамочке. Надеюсь, она наслаждается прохладой в вашем поместье и ревматизм ее больше не беспокоит.