Никогда за целую свою долгую жизнь он не видел никого столь прекрасного.
— Моя госпожа… — проговорил он. — Ты пришла ко мне…
Верховная жрица Алесса из храма Шалльи опустилась подле Эофорта и положила голову старика себе на колени. Она окинула взглядом улицу, и при виде ее суровых глаз волки предпочли спастись бегством. Ни одна темная тварь не могла без страха встретить такой святой и чистый взгляд.
Эофорт чувствовал, что соскальзывает в темноту, и пытался заговорить, только слова не выходили.
— Успокойся, Эофорт, — утешала его Алесса, которая сразу поняла, что он умирает. — Те, что преследовали тебя, сбежали.
— Мне нужно… поговорить с Зигмаром, — сказал старец, и по щеке его стекла слеза. — Зигмар должен узнать, что…
Алесса вытерла слезинку и предложила:
— Скажи мне. Я передам ему все то, что ты поведаешь мне. Обещаю. Каковы будут твои последние слова в этом мире?
Эофорт приблизил губы к ее уху и что-то прошептал Верховной жрице вместе с последним вздохом. Закрывая глаза, он увидел, как окаменело ее лицо, и скользнул в объятия Морра, ужасаясь тому, что она не поняла его слов.
Вдалеке он услышал волков.
И затем — тишина.
Зигмар опустился перед телом своего советника и закрыл глаза. Он схватил Эофорта за руку и горько пожалел, что его не было с другом в последние минуты. Война с Нагашем уже дорого обошлась Империи, но никогда еще цена не была так невыносимо высока. Наступление армии восставших из мертвых губило друзей и союзников, но ни один не был так ему близок, как Эофорт.
Почтенный советник лежал на кровати Зигмара в Большой палате. Казалось, что он просто уснул и скоро проснется, а потом потребует подслащенных медом овсяных хлопьев, которые так любил. У кровати лежали, свернувшись клубком, Лекс, Кай и Ортульф. Собаки чувствовали горе хозяина и не навязывались. Удостоверившись в том, что он в самом деле не нужен, Кай зевнул и потянулся.
Эофорт наставлял Зигмара в самые сложные времена его правления. Мудрыми советами и нажитой годами прозорливостью он охлаждал унберогенский пыл в сердце Зигмара, который порой грозил уподобить его военачальнику норсов. Зигмар потерял отца, любимую и несколько лучших друзей. Сложным был путь, но он шел по нему, всегда зная о том, что можно положиться на мудрый совет Эофорта.
Спокойным было лицо умершего старца, тусклый свет разгладил страдальческие морщины и осенил чело спокойным достоинством. Ушла боль, терзавшая старика, и Зигмар пытался найти утешение хотя бы в этом, но не мог не кручиниться, что навеки лишился друга. На краешек кровати присела Элсвит. Она положила руку на плечо Эофорту и ждала, когда император отпустит ее.
— Как ты думаешь, что же все-таки произошло? — спросил Зигмар.
Элсвит вздохнула:
— Сердце у Эофорта остановилось, вот все, что я знаю. Понимаю, тебе хотелось бы заполучить еще одну причину ненавидеть Нагаша, но я не могу тебе ее предоставить.
— Думаешь, мне этого надо? — рявкнул Зигмар. — Что, нынче ты сделалась преемницей ведьмы?
Целительница нахмурилась и подалась вперед со словами:
— Ты потерял своего друга, и на сей раз я тебя прощаю, но если ты еще раз скажешь мне такое, то больше меня в Рейкдорфе не увидишь.
— Прости, — тут же раскаялся Зигмар. — Просто я думал, что он будет…
— Всегда рядом? — закончила за него Элсвит.
— Да, хотя я знаю, что это глупо, — пожал плечами Зигмар.
— Удивительно, что с такой болезнью сердца он прожил так долго. Здоровье у него было не очень.
— Я даже не знал.
— Он не хотел тебе говорить. Из лучших побуждений ты заставил бы его удалиться от дел.
— Вероятно, я должен был это сделать. Он бы дольше прожил.
— Только не Эофорт, — покачала головой Элсвит. — Если бы ты заставил его уйти на покой, то наверняка бы его этим убил.
— Что такое ты говоришь?
— Мужи, такие как Эофорт и как ты сам, так просто в тень не уходят. Если лишить человека дела всей его жизни, что ему остается? Вспомни Беортина. Когда у старика воспалились суставы и в кузнице вместо него стал работать Гованнон, то он потерялся и не знал, что с собой делать. Лишенный цели в жизни, он не нашел, ради чего стоит жить, и через год умер. Как ты думаешь, отчего Гованнон продолжает трудиться, хотя почти что ослеп? Он знает, что его ждет то же самое. Что бы ты делал, если бы не был императором?
— Не знаю, — сознался Зигмар.