— Ты бы стал разбойником или наемником, — сказала Элсвит. — Ты живешь ради кровопролития и сражений, и хотя ты император и говоришь, что жаждешь мира, но тайно радуешься, что это тебе не грозит.
— У тебя сердце целительницы, но язык змеи, сказал Зигмар.
— Я говорю то, что думаю, — отрезала Элсвит. Мне довелось повидать столько унберогенских юношей, которых приносили ко мне с самыми страшными ранами, полученными на войне, что я никогда не поверю ни единому воину, который заявляет, что хочет мира, а сам норовит замахнуться мечом или топором. Или молотом. Ты же сам знаешь, что я права.
— Может, и права, — сказал Зигмар, — но я все же могу скорбеть о друге, верно?
— Конечно же, можешь, дуралей ты эдакий. — Элсвит улыбнулась и стала прекрасна. — Я же не сказала, что не можешь. Не горюет об этом старце только каменное сердце. Вполне вероятно, что его советы спасли больше жизней, чем твой молот.
Зигмар покачал головой. Не успеешь глазом моргнуть, как острый язык Элсвит в один миг вознесет хвалу и горько упрекнет.
— Эофорт давал советы еще моим отцу и деду, сказал император. — Я помню его с тех пор, как был совсем маленьким мальчиком. Мне казалось, что он всегда наставлял унберогенских королей, и я думал, так будет вечно. Теперь, когда его не стало, я словно… брошен на произвол судьбы… Будто внезапно пропала путеводная звезда, что сияла надо мной, а я даже не осознавал этого.
— Эофорт был отличным советником, но ты всегда был императором. Раньше ты правил с его помощью, теперь будешь править без него. Ты окружен преданными друзьями, они помогут. Как бы то ни было, ты и без меня все это знаешь, и зачем я только время трачу, рассказывая тебе об этом.
— Потому что это твоя работа — исцелять, — улыбнулся Зигмар. — Ты помогаешь людям.
Элсвит фыркнула, собирая свои вещи.
— Только тем, которые в этом нуждаются, — сказала она и на прощание потрепала Зигмара по плечу.
— Что, разве его не колдовство Нагаша убило? — с сомнением переспросил Альвгейр. — Она уверена? Откуда она может знать наверняка?
— Уверена, — отвечал Зигмар, меря шагами Большую палату. — Эофорт просто состарился. Думаю, мы порой даже сами забывали, насколько он стар.
Альвгейр вздохнул и поднял кружку с пивом:
— Он был хорошим человеком и отличным другом. Мне будет его не хватать.
— Будет не хватать нам всем, — согласился Вольфгарт и тоже поднял кружку.
Каждый из собравшихся в Большой палате отсалютовал отлетевшей душе ученого своей кружкой и пожелал ему легкого перехода через врата Моррова царства в чертоги бога волков. Хотя Эофорт не был воином, душа его была душой истинного борца, и Зигмар не сомневался, что его там приветствуют как истинного сына Ульрика.
— За Эофорта, — сказала Медба, обнимая одной рукой Вольфгарта, а другой — Ульрику. — Пусть его вновь наполнит сумасбродный огонь юности, когда он побежит средь волков.
По возвращении с Востока семья Вольфгарта была неразлучна, как будто угроза смерти упрочила их связь.
Иногда нужно едва не лишиться кого-то очень любимого, чтобы вспомнить, как он тебе дорог.
А порой приходится терять любовь навсегда, подумал Зигмар, касаясь золотой булавки, которая скрепляла накинутую на его плечи медвежью шкуру.
Она была сделана в форме свернувшейся змеи, кусающей свой хвост. В счастливые времена с потрясающим искусством выковал ее мастер Аларик и выгравировал по змеиному телу знаки двухвостой кометы. Эту брошь Зигмар подарил Равенне в знак их любви, но по милости предателя Герреона драгоценность вернулась к нему слишком скоро.
Альвгейр предложил Зигмару кружку с пивом. Несмотря на манящий запах, император покачал головой.
— Больше всего мне бы хотелось забыться в пивном дурмане, но сегодня вечером необходимо сохранить ясную голову.
Маршал Рейка пожал плечами.
— Наверное, это мудро, — решил он и осушил кружку. — Хотя самым мудрым среди нас всех был Эофорт.
Как и Эофорт, Альвгейр служил еще отцу Зигмара, и смерть старого друга сильно ударила по нему. Тяжко терять воинов в бою, но каждый командующий учится мириться с этим. С точки зрения Альвгейра, гораздо хуже приходится тогда, когда теряешь друзей из-за, например, слабого сердца. Полные противоположности друг друга, Альвгейр с Эофортом были настоящими друзьями.
Зигмар хлопнул Альвгейра по плечу и продолжал кружить по Большой палате.
Воин, которого Медба назвала Гарром, стоял у дальней стены, сложив на груди руки. Непросто было понять выражение его лица. Зигмар видел, что он насторожен, и это было вполне объяснимо, ибо ему поручили охранять мальчиков. Свирепый облик воина пришелся Зигмару по душе. Когда начнется бой, Орлы королевы Фрейн окажутся очень кстати.