Мастер Аларик на миг призадумался. Наконец он сдался и вздохнул.
— Может, ты прав, человече, — задумчиво проговорил он. — Традиция — это одно, но готовый всем нам перегрызть глотки враг — совсем другое. Вот что я сделаю: приготовлю тебе черного пороха на пару залпов. А ты ни единому гному об этом не скажешь.
— Так ты поможешь нам сделать так, чтобы Громовик заработал? — воскликнул Бизен.
— Пожалуй, — согласился Аларик. — Только когда вы соберетесь стрелять, сперва удостоверьтесь, что меня нигде поблизости нет.
Глава девятнадцатая
Последняя ночь
Как всегда, на холме Воинов было свежо и прохладно. Гробницы высокочтимых унберогенов окружало спокойствие и тишина, здесь можно было бродить средь могил предков и размышлять обо всем, что произошло в жизни и сделало человека тем, кем он стал. Зигмар вспомнил, как пришел сюда в День определения, сразу после того, как кузнечным молотом сломал Вольфгарту руку.
Отец отправил его бродить меж могил и прислушиваться к шепоту предков. Когда юноша вошел в склеп деда по имени Дрегор Рыжая Грива, он совершил жертвоприношение Морру, а потом внезапно все погрузилось в темноту. Когда Зигмар оказался замурованным в гробнице, он стал молиться Ульрику, и бог волков даровал ему силу освободиться из дедова склепа.
Зигмар взбирался все выше. Он нес Эофорта к месту последнего упокоения, прижимая к груди завернутое во флаг тело. Старый ученый был легким как перышко, и Зигмар устыдился, вспомнив, как много хотел от этого человека. А ведь Эофорт и так уже более чем достаточно дал унберогенам и своему императору.
Над телом почтенного советника королей жрецы Морра произнесли оградительные заклинания, но даже они не были уверены в том, достаточно ли этого для противостояния колдовству Нагаша. Наверняка защитить останки Эофорта и не дать ему восстать из мертвых могла только кремация, но Зигмар не пожелал жечь друга. Эофорт будет предан земле среди других героев, сослуживших унберогенам великую службу.
Зигмар прошел мимо могил Триновантеса и Пендрага. При мысли о погибших друзьях глаза его наполнились слезами и сжалось горло. Они умерли в бою и теперь пировали и охотились в Чертогах Ульрика. Разве может человек желать большего? Но все же Зигмару хотелось, чтобы они сейчас были рядом с ним в полном вооружении и тоже готовились дать бой жуткому врагу.
Наконец он добрался до поросшей деревьями вершины холма и опустил тело Эофорта на каменную плиту в самом центре возвышенности. Зигмар откинул материю, открыл лицо старца и поцеловал в лоб.
— Я буду скучать по тебе, старый друг, — проговорил Зигмар. — Благодаря тебе я остался честным и искренним.
Опустившись на колени, Зигмар снял с пояса мешок и достал из него бычье сердце, которое сам лично вырезал из туши. Он положил его в бронзовую чашу и полил маслом из бутыли. Искры трутницы воспламенили жидкость, и сердце начало гореть медленно, ведь мускулистый орган был жестким и плотным. Наконец огонь разгорелся, сердце начало зажариваться, шкварча и брызгая жиром. Запах мяса ударил Зигмару в ноздри.
— Отец Морр, проводи эту душу к месту последнего упокоения и охраняй ее во время пути из мира живых в царство мертвых. Освети ему дорогу через Серые земли и огради от призрачных охотников, пока он идет к Чертогам Ульрика. Суди его по заслугам, ибо пред взором твоим предстал истинный и, безусловно, достойный сын племени унберогенов. Эофорт был настоящим воином, хотя и не сражался мечом, и благодаря ему земля стала безопаснее и лучше. Он стремился поддерживать мир словом и советом, а не клинком и войной. Если бы все мы могли быть настолько мудры! Веди его в чертоги вечного покоя, отец Морр, а я сохраню память о нем, пока живу сам.
Зашипело догорающее сердце, багряным светом вспыхнул огонь. Трепещущие отблески пламени плясали на лице Эофорта, и Зигмар встал, положив руку на грудь друга. Могилу выкопали на восточном склоне холма. Когда обряд жертвоприношения был окончен, Зигмар наклонился к покойнику, чтобы снова взять тело на руки.
Пролетел холодный порыв ветра, который принес шепот древних голосов, вздохи давно умерших воинов и приглушенный шум призрачных военных кличей. Зигмар опустил взгляд и увидел, как мерцает покрытая рунами рукоять молота Гхал-Мараз. Он понял, что не один, и волосы на его затылке встали дыбом. Рука нащупала молот, Зигмар резко развернулся и одним молниеносным движением вскинул оружие на плечо.
На вершине холма теснились призрачные воины, они во множестве передвигались вверх от могил, каждый держал в руках топор или обнаженный меч. Они сходились к вершине, и Зигмар знал, что через такое количество призраков ему ни за что не пробиться. Альвгейр и Вольфгарт возражали против того, чтобы Зигмар поднимался на холм Воинов один, но император отказался от охраны. Тогда он считал, что прав, но сейчас видел в своем поступке глупость и излишнюю самонадеянность.