Воины не сводили глаз с судна до тех пор, пока оно не раскололось с душераздирающим скрежетом. Корабль завалился набок и с протяжным всплеском исчез под водой.
Властелин Этульф был мертв, и никто о нем не скорбел.
За последним плаванием обреченного корабля-волка наблюдал из пещеры, расположенной высоко в скалах над деревней, человек, облаченный в драное меховое одеяние и плащ из перьев. Лицо его заросло бородой, длинные волосы свисали спутанными жгутами. Некогда они были черными как смоль, а теперь так перепачкались, что истинный цвет угадать было невозможно. От пещерной жизни в кожу въелась грязь, руки покрыли зудящие болячки и раны.
Жители деревни звали его Виртгеорн, но он не задумывался над тем, что означает это прозвище. Он даже не потрудился изучить их язык и мог понимать лишь самые простые фразы. Полтора года назад увешанный амулетами деревенский шаман плюнул на него, когда они вместе со сморщенным бессмертным сошли с корабля-волка, который нынче сгорел дотла. Хотя значения прозвища он не знал, но прятался за ним, как за щитом, скрывавшим его истинные деяния.
Бессмертный звал его с собой, когда уходил из деревни, пускаясь в путешествие в глубь северных земель. Только он отказался, забрался на скалы и остался жить в этой пещере. Он знал, что должен уйти, чтобы не привлекать преследователей, но что-то подобно невидимым оковам удерживало его здесь.
Отшельник отогнал мрачные мысли и смотрел, как тонет корабль-волк. С юга наползал туман, он затянул горизонт и придал воздуху привкус отсыревшей ткани. Он не спускал глаз с воинов, которые через снега тащились обратно в деревню под вечным бременем позора, ставшим их постоянной ношей и платой за жизнь.
Человек бросил виноватый взгляд через плечо и поморщился, словно от болезненной старой раны, которой не суждено зажить вовек. Когда они пересекли океан, бессмертный дал ему обернутый полотном сверток, и, даже не разворачивая, он понял, что находится там. Как такое возможно — тайна, покрытая мраком. Ведь, познав поражение, он выбросил это — и вот на тебе, оно опять тут как тут.
Отшельник сунул тогда сверток в расщелину в глубине пещеры. Знал, что нужно швырнуть его в море, но вместе с тем понимал, что не должен этого делать.
Средь тумана вроде что-то двигалось, и он загородил рукой глаза от зимнего солнца.
Туманные видения, или же в мутной пелене действительно шевелится нечто темное?
При воспоминании об убийстве правая рука дернулась, а взгляд метнулся к деревне — сработали старые инстинкты, предупреждающие об опасности.
Из тумана вынырнула дюжина кораблей, которые, рассекая волны, направлялись прямо к деревне.
Мощными гребками гнали их вперед весла, на палубе толпились вооруженные воины в мерцающих железных нагрудниках и бронзовых шлемах, полностью закрывавших лицо. Они сжимали топоры, мечи и копья, а их гнев ощущался даже с высоты скалы. Отшельник обернулся и посмотрел в глубь пещеры, но закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он боялся этого мига с тех самых пор, как в первый раз ступил на этот берег, но сейчас чувствовал себя совершенно спокойно.
Так же невозмутим он был перед поединком. С таким же спокойствием убивал.
Проскользнув через прибрежные буруны, корабли ткнулись носами в гальку. Им навстречу с топорами выбежали защитники деревни — преимущественно юнцы и старики. В поселке осталось пятьдесят мужчин, способных держать меч.
Очень мало.
Каменистый берег огласился военными кличами. Женщины и дети бросились к скалам. Спасения там не было, лишь временная отсрочка неминуемой гибели. Приплывшие на кораблях воины не оставят в живых ни одного. Они никогда никого не щадили.
Даже до жителя уединенной пещеры доходили ужасные рассказы о разбойниках из-за моря, которые с мстительной злобой истребляли целые племена. Ало-белые паруса их кораблей вселяли ужас в жителей северного побережья и заставляли сжиматься от страха сердца тех, кто некогда властвовал над океаном.
С головного судна спрыгнули вооруженные мужчины под предводительством воина в мерцающих серебристых доспехах и шлеме, увенчанном золотой короной. В руках он держал могучий боевой молот, ударом которого он снес с ног одного из защитников деревни. Все новые суда продолжали приставать, и в считанные мгновения на берегу оказалась целая сотня воинов. С кораблей летели стрелы, зазубренные наконечники вонзались в тела людей, а пылающие древки поджигали сухие деревенские строения.
Каждую секунду на берег спрыгивала дюжина новых воинов. Численностью они сильно превосходили защитников деревни, которые яростно сражались, стремясь искупить свой позор.