— Что это вы делаете? — спросил Акрасс.
Бринд Амор хмуро взглянул на него, давая понять, что его недавно обретенный чин все же не позволяет задавать вопросы герцогу Уорчестера. Циклоп поспешно опустил взгляд.
— Теперь у нас есть глаза, — сказал Бринд Амор Диане.
— Глаза и план, — ответила герцогиня.
План был весьма прост. Циклопы разбились на три отряда; три тысячи отправились к реке Данкерн, чтобы обойти эриадорцев с правого фланга, еще три — к реке Эрн, на левый фланг вторгшейся армии, а оставшиеся четыре тысячи, включая и большую часть кавалерии на вепреконях, двигались на север, по междуречью. Они направлялись к главному лагерю Эриадора, чтобы начать атаку. Именно этому отряду предстояло отвлечь внимание противника на себя, а остальные одноглазые должны были тем временем перейти Данкерн и Эрн и сжать эриадорцев, как в тисках. Так считал Акрасс.
Разумеется, у Бринд Амора и Дианы имелись свои представления на этот счет.
Лютиен, Беллик и Сиоба встрепенулись, услышав, что в лагере появилась говорящая птица. Молодой Бедвир молился, чтобы это оказался гонец от Бринд Амора или даже сам Бринд Амор в преображенном виде.
Он был слегка разочарован, когда обнаружил сову, сидевшую на нижней ветке дерева. Казалось, перед ними была обычная птица, и, хотя Бринд Амор часто появлялся в обличье совы, Лютиен сразу понял, что это не он. Однако не было сомнений, что дело не обошлось без магии, так как птица действительно говорила, произнося, правда, только одно слово — «Принстаун».
— Бринд Амор отправился в Принстаун? — спросила Сиоба у птицы.
— Принстаун, — ответила сова.
— По крайней мере, теперь мы знаем, куда отправился волшебник, — кисло заметил Беллик, отнюдь не обрадованный новостью о том, что Бринд Амор не собирается присоединиться к ним в столь важной битве против Уорчестера. Все в лагере прекрасно знали, что в городе находится герцог-волшебник, готовый отразить нападение.
Однако Лютиен желал полностью удостовериться. Он попытался спросить сову по-другому: «Мы должны идти на Принстаун?» и «Не объявил ли Принстаун себя союзником Эриадора?» Но птица в ответ твердила все то же слово.
Твердила до тех пор, пока Лютиен и двое других не повернулись, чтобы уйти. Тогда сова внезапно проскрипела:
— Глен Дуррич.
Все трое как один вновь повернулись к птице.
— Принстаун, Глен Дуррич, — пробормотал Беллик, не понимая смысла.
— Налево, направо, прямо, — добавила птица, а затем, словно наложенное на нее заклинание иссякло, сорвалась с ветки и беззвучно улетела во тьму.
Лицо Лютиена просветлело.
— Ты понял? — спросила Сиоба.
— Только однажды мы сражались против укрепленного эйвонского города, — ответил Лютиен. — И одержали сокрушительную победу.
— Принстаун, — вставил Беллик.
— Но на самом деле мы не сражались против города, — возразила Сиоба.
— Мы сражались в Глен Дуррич, — напомнил Лютиен. Лицо Сиобы тоже просветлело, но Беллик, появившийся под Принстауном уже в конце битвы, не знал многих подробностей и потому пока еще ничего не понял.
— Бринд Амор тогда принял обличье герцога Принстауна Парагора и выслал гарнизон города за стены, — объяснил Лютиен.
Взгляд Беллика обратился к югу, к Уорчестеру.
— Ты ведь не думаешь… — начал было гном.
— Именно это я и думаю, — перебил его Лютиен.
Сиоба позвала разведчиков и отправила их к войску с приказом сворачивать лагерь и готовиться к сражению.
— Это было предупреждение от Бринд Амора, — настойчиво повторял Лютиен, подойдя вплотную к Беллику, по-прежнему смотревшему на юг. — Гарнизон выходит из города, и мы должны быть к этому готовы.
Из трех групп циклопов та, что должна была форсировать быструю реку Данкерн, находилась в самом трудном положении.
И к несчастью для одноглазых, Беллик это отлично понимал.
Фланг циклопов раскололся — треть уже перешла реку, треть находилась в воде, а остальные выстроились вдоль восточного берега, готовясь к переправе. И тут ударили эриадорцы. Кавалерия под руководством Лютиена и Сиобы обрушилась на восточный берег. И одновременно лучники осыпали градом стрел тех циклопов, которые еще не успели выйти из воды; их массивные фигуры представляли собой отличные мишени при свете полной луны. Одновременно гномы Беллика атаковали тех, кто уже вышел на западный берег, сбросив их назад в воду.
Воды реки окрасились кровью циклопов, многие утонули, сбитые с ног стремительным течением, поскольку гномы перерубили канаты, за которые цеплялись одноглазые. Тем, что остались на восточном берегу, повезло больше — кое-кому удалось скрыться под покровом ночи, но это было не правильное отступление, а хаотичное бегство. Ночной воздух оглашали вопли ужаса.